Автор: Нюшка

Рейтинг: G

Pairing: Сириус/Ремус

Примечание: фанфик написан на летний конкурс 2003



Профессор зельеварения Северус Снейп не мог припомнить, когда последний раз был в состоянии такого раздражения: Люпин вновь опаздывал, на этот раз очень сильно.

Снейп метался по комнате, то и дело поглядывая на песочные часы. Каждая падающая крупинка песка отбирала еще один шанс на мирную ночь у маленькой старинной деревеньки, куда занесли Северуса Снейпа и Рема Люпина судьба и воля одного старого волшебника.

Люпин никогда не был особенно пунктуальным в том, что касалось приема ликантропного зелья. Он мог перепутать дни, опоздать, полностью полагаясь на Снейпа. Но так сильно, как сегодня, он не запаздывал еще никогда. Роль няньки при великовозрастном, легкомысленном ребенке до крайности бесила Северуса. Но отказаться от странного сосуществования он не мог. У него были две причины тащить на себе груз ответственности за оборотня. Одна из них была удивительной и непонятной ни самому Северусу, ни кому-либо из живущих на земле магов и мастеров зельеварения.

Странный факт, выяснившийся почти случайно: на Рема положительно действовало только ликантопное зелье, которое готовил лично Снейп. Приготовленное по тому же рецепту, но другим мастером зелье не давало почти никакого эффекта. В глубине души Северус считал, что другим мастерам зельеварения не хватало одного существенного компонента - острой ненависти. Профессор думал, что именно его ненависть, вплетенная в тонкую канву заклятий и ингредиентов, дает составу такую силу. А Рема Люпина Снейп ненавидел именно так - остро, со всей возможной для его холодной души страстью.

Северус Снейп мог с точностью до секунды назвать год, месяц, день и час, когда родилось это горячее чувство, направленное на маленького худощавого гриффиндорца. Ненависть постучалась в сердце на третьем курсе, в тот момент, когда их поставили друг напротив друга в Дуэльном клубе, и этот крысеныш просто поднял свои удивительные кроткие, ясные глаза и слабо улыбнулся стоящему против него долговязому слизеринцу. Остальные гриффиндорцы, стоя лицом к своим противникам, пылали праведным гневом и яростью. А этот… улыбался, да так доброжелательно… А потом Люпин победил в дуэли. И слабое доброе чувство, вызванное мягкой улыбкой, моментально трансформировалось в глухую ненависть. Подростковые симпатии и антипатии не слишком стойкие чувства. И так легко меняют свой знак. Случай в Шумном Шалмане кристаллизировал ненависть Снейпа, и, как любой кристалл, она стала острой и твердой.

Теперь именно эта ненависть помогала держать в узде ярость и свободу существа, живущего в Реме Люпине, просыпающегося, когда Луна поворачивалась лицом к людям.

Но сейчас они были рядом не только из-за ненависти. Еще и из-за обещания, данного в тот прекрасный и, одновременно, страшный день, когда противостояние темных и светлых сил наконец завершилось. Прекрасный, ибо Вольдеморт был низвергнут и присоединился к своему отцу в каком-то из кругов ада. И страшный - потому, что в этот день ушел и другой сильный маг, унеся с собой часть светлой волшбы этого мира.

Светлые маги такой силы не умирают. Когда они выполняют свое предназначение в одном мире, они уходят в миры иные, чтобы принять в свою душу новые горести и страдания. Но что значит для смертного человека эта условность - ведь все равно Альбус Дамблдор ушел навсегда. Северус помнил, как оплывала плотная фигура директора Хогварца, размывались черты лица, становясь эфемерными и призрачными. И слабел голос. Только голубые глаза долго не сдавались, мерцая тем же сочувственным лукавым светом. Было заметно, что судьба этого мира Дамблдора более не волновала. Но его волновали судьбы двух его самых любимых учеников. Последние слова уходящего мага связали их жизни до конца:

- Северус, я прошу тебя заботиться о Реме. И о себе. Постарайся получить от жизни немого счастья…

Надо же - не любимчик судьбы Гарри Поттер волновал старого мага. Впрочем, о Поттере есть кому позаботиться. Сириус Блэк горел желанием дать мальчику дом, любовь, немного украденного детства. Он не осознавал, что мальчика уже давно нет, а есть молодой мужчина с пугающими зелеными глазами, повидавшими слишком многое. И совсем ничего детского не было в этой зеленой бездне за стеклами очков. Но все-таки у Гарри была надежда на счастье. А вот кто захочет нести ответственность за двух не слишком молодых и слишком изломанных жизнью мужчинах? Никто. Только они сами смогут помочь друг другу. Если захотят. Рем Люпин остался один в этом мире. Как и Северус Снейп. Для обоих одиночество было постоянным спутником в течение многих лет. Но если для Северуса одиночество было желанным и необременительным, то Рема оно постепенно, но верно убивало. И в душе Снейп проклинал Альбуса Дамблдора, связавшего его по рукам и ногам своим последним пожеланием.

Вот так они и оказались два года назад в этой деревеньке, заняв соседние дома. Просто соседи.

Их дома внешне были почти идентичны. Иное дело - внутри: там они были различны, как и их хозяева. Никогда не придававший значения внешнему виду, всегда ходящий в каких-то невообразимых отрепьях, Люпин содержал на редкость аккуратный и нарядный домик. Уютный, с множеством мягкой мебели, укромных уголков и кресел и с огромным количеством соседских детей, постоянно толкущихся в гостиной, приют Рема кипел жизнью.

Снейп, всегда педантичный, одетый подчеркнуто аккуратно, застегнутый на все пуговицы, сделал свой дом похожим на себя - холодным, мрачным и до крайности аскетичным. Только в одном помещении дома можно было уловить дуновение если не жизни, то напряженной работы мысли - в лаборатории, в которой не было и следа идеального порядка и строгости. Различные флаконы, баночки, колбы стояли там на всех горизонтальных поверхностях, а некоторые даже парили в воздухе, удерживаемые творимым уже почти автоматически заклинанием.

Сейчас беспорядка в лаборатории прибавилось. Ее хозяин был слишком взволнован, и от его резких движений висящие в воздухе сосуды танцевали свой, не слишком слаженный, танец.

Песок почти пересыпался. Волнение уступило место странной звенящей пустоте, без мыслей и чувств. Северусу Снейпу не хотелось думать о том, что ему придется сделать для защиты магглов, живущих по соседству, от разъяренного волка.

Внезапно напряжение, сводившее мускулы, начало спадать, оставляя острые иголочки боли по всему телу. Северус Снейп почувствовал за дверью Люпина. Именно почувствовал. За два года он ни единого раза не ошибся, гадая, чья именно рука приготовилась стучать в дверь. Снейп не пытался понять природу явления, он просто знал, что это именно Люпин, а не молочник, или бакалейщик, или один из не в меру навязчивых и упорных соседей, которые не хотели оставить Мастера Зелий в покое. Откуда приходило это знание? Неужели из глубин зараженной ненавистью души?..

Наконец-то, стук в дверь! Северус всегда дожидался этого короткого звука, чтобы не пугать Рема своим слишком своевременным появлением. Снейп рванул дверную ручку и уже открыл было рот, чтобы отругать опоздавшего Люпина, но слова так и не сорвались с языка. На фоне розовых смутных сумерек Рем казался не просто бледным, а совершенно неправдоподобно белым. Тонкие пальцы крепко переплетены на груди в тщетной попытке задержать Изменение. Рем не поднял глаз, но сделал слабую неудавшуюся попытку успокаивающе улыбнуться Снейпу. Он крепился, но боль прорывала контроль, заставляя лицо искажаться в гримасе. Профессор молча, не тратя времени на ругань, протянул оборотню чашку с зельем и мгновение наблюдал, как Рем пытается удержать сосуд трясущимися руками, расплескивая вокруг изумрудные капли. Потом, сам от себя не ожидая такого мягкого, почти нежного жеста, Северус извлек чашку из ходящих ходуном ладоней.

Бережно поддерживая голову Люпина, он поднес кромку сосуда к его губам. Зубы Рема выбивали чечетку на хрупком стекле, и каждый глоток давался ему с определенным трудом. Но Снейп проявил терпение, и через несколько минут все было закончено. Простое действие отняло у Люпина остатки сил, и он тяжело привалился к единственному, что во вращающемся зыбком мире казалось несокрушимым и реальным - к Снейпу. Северус вздрогнул, когда в его теплую шею уткнулся ледяной лоб Рема, но не отстранился. Наоборот, он крепко обхватил оборотня за талию и бережно повел в свою спальню, где и уложил в кровать.

Снейп еще никогда не присутствовал при Изменении. Обычно он отдавал зелье Рему, тот выпивал его и поспешно возвращался в свой звукоизолированный дом, где все было приготовлено для трехдневного затворничества, и в следующий раз Северус видел Люпина только через несколько дней, еще слабого, но уже с неизменной мягкой улыбкой на губах. С того случая в Шумном Шалмане Снейпу часто снилось, что с ним самим происходит Изменение. Такие страшные сны преследовали его несколько лет, а сейчас он познакомится со своим кошмаром наяву.

Это было самое страшное зрелище, которое он только видел в жизни. И самым отвратительным было то, что Снейп вынужден был просто сидеть рядом и не с силах был ничем помочь. Северус Снейп, бывший Упивающийся Смертью, не раз становился объектом для развлечений Вольдеморта, испытывающего на своих слугах пыточное проклятие с безудержным любопытством испорченного ребенка. Да и сам Снейп не был невинной овечкой. В его снах было достаточно и криков собственных жертв. Но то, что он видел сейчас, вызывало холодный пот на висках, острое, почти невыносимое желание помочь, и в тоже время - опасение, что каждое прикосновение к этому истерзанному телу только добавит страданий Рему. По телу оборотня пробегали судороги боли, и он до крови искусал губы, пытаясь сдержать крик. Северус не знал, как долго это продолжалось, но вскоре не выдержал. Он протянул руку и положил ее на теперь уже пышущий сухим жаром лоб Рема. Люпин застыл на мгновение, а потом подался вперед, сильнее прижимаясь лбом к прохладной ладони, находя облегчение в простом человеческом сочувствии. Снейп лег рядом с Ремом, притянул его к себе, гладя по влажным от пота волосам, и начал шептать разные не имеющие значения банальности просто для того, чтобы разорвать круг бессловесности, заглушить звук тяжелого хриплого дыхания оборотня. Люпин вслушивался в негромкий голос, и судороги становились не такими мучительными, а дыхание постепенно выравнивалось. Он прижимался к Снейпу, словно хотел в него завернуться, словно сильный человек рядом мог защитить, спрятать от неотвратимо наступающего Изменения.

Мерлин! И почему Снейп всегда считал, что превращение длится всего несколько минут? Этот ад продолжался уже почти полчаса, и конца ему не было видно. Секунды тянулись невыносимо долго. Рему вновь стало хуже, и на этот раз он не смог сдержать крик. Снейпу уже начало казаться, что это длится многие часы, когда Изменение вошло в завершающую стадию. Пропорции тела Рема расплывались, менялись на глазах, конечности обрастали шерстью и удлинялись, обострялись черты лица. Это было похоже на работу неведомого скульптора, который вырезает из человеческого тела тело волка, по живому откалывая куски плоти. Наконец, работа мучителя была завершена, и в объятиях Северуса лежал уже волк.

Странно - Снейп совсем не испугался. Волк бросил на него бесконечно тоскливый и безнадежный взгляд и спрыгнул с кровати, будто осознавая, что теперь ему там не место. Тот, что еще час назад был Ремом Люпином, шатаясь и подволакивая от слабости задние лапы, прошел к камину и улегся на пол спиной к Снейпу, глядя на огонь. Снейпа затопило облегчение. Страшное действо, невольным свидетелем которого он стал, было, наконец, завершено. Потом ощущения изменились, и в душе Снейпа поселилось чувство неправильности происходящего. Он уже видел один раз Люпина-волка. Зверя, гордого и свободного зверя. Тогда в карих глазах горела первобытная животная ярость и дикая, яркая, как свет полной Луны, гордость. Теперь же Северус видел другое существо. Не человек, не зверь - нечто противное природе. Скорее, человеческая душа, кротко и терпеливо сносящая временное заточение в чужом теле. И в глазах были лишь тоска и одиночество.

Снейп слез с постели. Он и сам испытывал физическую слабость. Такое количество эмоций, испытанных за короткий промежуток времени, совершенно его вымотало. Северус подошел к камину и тяжело опустился на пол рядом с оборотнем. А потом мягко положил ладонь на большую лобастую голову. Длинные пальцы ласково запутались в густой, жесткой, с темной с проседью шерсти, пробежали по острым настороженным ушам. Рем поднял голову и растерянно посмотрел в глаза Снейпа. В глаза? Нет, в душу. Снейп не узнает никогда, что увидел оборотень-Люпин на дне его души, зато теперь он знал, что волки умеют улыбаться. Он поймал отсвет знакомой мягкой улыбки во влажных глазах, в расслабившихся, слегка прижавшихся к голове ушах, в слабых ударах хвоста об пол. Оборотень глубоко и облегченно вздохнул и, положив тяжелую голову к Северусу на колени, закрыл глаза. Они просто сидели рядом, наслаждаясь покоем и странной нежностью, наполнившей воздух вокруг них. Человек и… человек.

С неба скатилась звезда. Она летела к земле мерцая, будто подмигивая, и была она такая же голубая, как незабываемый лукавый взгляд из-под очков-полумесяцев.

А Северус Снейп молился всем известным ему богам, называя их по именам. Он просил одного: чтобы ему позволили ошибаться, чтобы ненависть не была тем самым недостающим и таинственным компонентом ликантропного зелья.

Иначе он никогда больше не сможет сварить это зелье - он потерял свою ненависть…



fin