Автор:Belegaer (belegaer@mail.ru)

Beta-reading:Luna

Рейтинг: NC-17

Pairing:Рон Уизли/Драко Малфой

Жанр: angst

Саммари: бессонница и то о чем хотелось бы не думать.

Disclaimer: Эта история основывается на событиях, описанных Дж. Роулинг, герои оттуда же. Все принадлежит Bloomsbury Books, Scholastic Books и Raincoast Books, а также Warner Bros., Inc. Денег не надо, торговую марку тоже оставьте себе.

Примечание: Этот фик написан в подражание Penelope-Z, но я такое писать не умею, поэтому, что получилось, то получилось. Тем не менее, спасибо всем переводчикам, благодаря которым я смогла оценить этого автора. Прежде всего, Zua за "Cocaine Music", К за "Corridors and Stairs". Ну и конечно самой Penelope-Z, (к счастью, она об этом никогда не узнает) И еще спасибо большое фата моргана, сама идея этого фика возникла у меня когда-то в незапамятные времена (месяц назад не меньше), под ее влиянием.



Темно. В темноте пульсирует сонное дыхание. Симус. Дин. Невилл. Спят спокойно. Или беспокойно, но все же спят. Я не сплю. У меня бессонница. Знаете, что такое бессонница? Это когда ты лежишь и думаешь, думаешь обо всем, о чем удается не думать днем. Я лежу и смотрю в темноту. Можно, конечно, закрыть глаза, но что от этого изменится? За опущенными веками такая же темнота Я не могу заснуть. В одной книге я прочитал, что самая страшная пытка, это пытка лишением сна. Человека можно уморить голодом, можно истерзать железом в кровавые клочья, но до самого конца он останется человеком. А если человек не спит, рано или поздно он сходит с ума. Бессонница выпивает его разум.

Гарри тоже не спит. Гарри… его вообще здесь нет. Так что соседняя кровать пуста. Темно. Но я все равно знаю, что она пуста, даже если бы я не видел, как он ушел. Я всегда знаю, когда он уходит. И знаю, кто его ждет… Сегодня, правда, не дождется. Он ушел не к нему. Откуда я знаю? Не важно, я всегда знаю. И все. Все, что хочу и многое из того, о чем знать не желаю. Ненавижу. Кого? Какая разница… какая разница кого ненавидеть, когда бессонница неторопливо тянет мои темные мысли. Поцелуй вампира, минет, который тебе делает тьма. Сучка не умеет удовлетворить, она может только раздразнить, поднять черно-багровую муть со дна души. Самые тайные, самые неисполнимые желания.

Где ты? Почему я не могу коснуться тебя?

Если повернуть голову, мой взгляд упрется в кровать Гарри. Я ее не увижу - слишком темно, но мне не нужен свет. Вообще не нужен свет, и тем более не нужен для того, чтобы видеть скомканную мантию на смятом покрывале. Черное пятно в непроглядной тьме. Гарри порвал ее (я слышал треск ткани), кажется, застежка отлетела. Завтра утром он вернется и будет ругаться последними словами. Сегодня ему было все равно. Швырнул мантию и ушел…

Я знаю, он был зол, когда уходил. Страшно зол. Даже неунывающий Симус испуганно замолчал, когда Гарри случайно скользнул ледяным взглядом по его лицу. У кого он научился таким завораживающе недобрым взглядам? Я знаю, у кого. Я знаю, кто способен мгновенно наполнить душу слепящим облаком гнева. Кто заставляет кусать губы так, что ранки не заживают неделями. Сжимать кулаки, отставляя маленькие кровавые полумесяцы на ладонях. Я знаю, кто это умеет.

Что случилось? О чем вы говорили, когда я видел вас через окно библиотеки? Какие оскорбления прозвучали на этот раз? Не знаю. Было слишком далеко, я не слышал. Не важно, слова ничего не значат, значение имеет только голос. Голос как хрусталь, звенит и сверкает. Кристально чистый, с бритвенно острыми гранями. Больно ранит. Так больно, что остается только одна мысль - я хочу сделать больно тому, кто сделал больно мне. Поэтому Гарри ударил? Ударил раскрытой ладонью по бледному лицу. Ударил так сильно, что взметнулась белокурая грива и черная мантия расстелилась по траве. Черное, белое… и немного красного. Совсем немного, хотелось бы больше…

Почему? Не знаю, Гарри не захотел говорить со мной.

Не захотел говорить и ушел. Я знаю, куда. Хитрого тут ничего нет… он всегда идет туда, когда ему так плохо. Когда он чувствует себя виноватым и покинутым. Он пошел к оборотню. К Рему. Зачем? Он не говорит. Он вообще ничего не говорит, но это не имеет значения, я и так знаю. Я вижу. Видел прежде много раз и снова увижу утром. Длинные грубые ссадины на бедрах, синяки на плечах, следы зубов на груди. Иногда Гарри, отводя взгляд, просит меня залечить самые заметные из них.

Он доверяет мне, но все же прячет глаза. Он не стыдится того, что с ним делает друг его отца, друг его крестного. Он стыдится необходимости лгать. Не мне, нет, не мне. Ему нет необходимости скрывать правду от своего друга. От друга - нет. Я его друг. Мне он доверяет, он знает, что я охотно помогу ему в этом. Я помогу ему скрыть кровавые следы его измены.

Я буду осторожен, я не очень умелый маг, но я сделаю это для Гарри. Для Гарри и для самого себя. Я залечу порезы и ссадины. И он позволит мне поцеловать вновь ставшую гладкой загорелую кожу. Целовать и ласкать усталое тело, вытянувшееся на красно-желтом покрывале. Гарри всегда позволяет мне это потому, что он благодарен мне за помощь, и потому, что знает, что мне это нужно. Мой друг многого не знает, но это ему известно. Если Гарри придет достаточно рано, у нас будет время до завтрака. Будет утро, будет яркий солнечный свет, и прикосновение к нему прогонят на время мои тоску, жажду и ненависть.

А у тебя этого не будет. Ты знаешь, что ложь связывает сильнее, чем истина? Да, ТЫ это знаешь…

Завтра я буду нужен Гарри. Мы будем вместе, на одной стороне. Против тебя. Потому что ему будет нужна моя помощь, чтобы обмануть и скрыть. Обмануть тебя. Он сможет улыбнуться мне. МНЕ он не будет лгать. Так будет завтра.

А сегодня я лежу в темноте, мне пусто, холодно и страшно. Потому что Гарри нет рядом. Не больно. Сегодня не больно. Хотя Гарри нет рядом. Нет боли, только пустота, холод и страх. Почему пусто в моей душе? Потому что бессонница выпила мои мысли, оставив мне только тоску и безнадежность. И нестерпимое желание получить то, что никогда не будет моим. Почему мне холодно? Потому что я всегда в тени. Там, куда никогда не заглядывает свет. В тени Гарри...

Чего я боюсь? Я не боюсь, что Ремус причинит ему зло. Не боюсь даже сейчас, когда тьма цепляется когтями за самый краешек бледного диска. Когда зверь забывает обо всем, и называет Гарри Джеймсом… И прошлое приходит в темные спальни и отравляет наши бессонные мысли. Я не потому не могу заснуть, что боюсь за Гарри. Я боюсь не за него, а за себя.

МНЕ пусто, холодно и страшно в темной комнате, где звучит сонное дыхание трех человек. Я боюсь самого себя, мне страшно с самим собой в темноте.

* * *

После тьмы спальни лунный свет в коридоре кажется ослепительно ярким. Я жмурюсь, прикрываю глаза рукой и тут замечаю тебя. Светлые волосы, бледное лицо, призрачно-белая рубашка. Я не удивлен. Я знал, что ты тут? Может, знал, может, догадывался… Нет, наверное, все-таки знал. Я ведь видел тебя здесь, когда ты поссорился с Гарри в прошлый раз. Ты не заметил меня, а я стоял и наслаждался твоей болью, твоей тоской, с которой ты вглядывался в пустой коридор. Ты меня не видел. Потому, что я стоял в тени. Как всегда…

Но я видел тебя. Видел и запомнил, хорошо запомнил, как ты ждешь. Ждешь Гарри. Меня ты не ждешь. Меня ты даже не видишь. Никогда. Я всегда тебя вижу. И запомнил, хорошо запомнил, таким ты приходишь теперь ко мне в мои бессонные ночи. Приходишь в мою пустую душу, делая ее еще более пустой. Мираж в пустыне не утоляет жажды, лунный свет не греет.

Ты всегда так ярко освещен. Ты сияешь и притягиваешь взгляд. Ты забираешь свет и обрекаешь других жить в темноте. Когда ты входишь в комнату, все взгляды сразу же обращаются к тебе. Для тебя это так же естественно, как твое имя. Гарри всегда смотрит на тебя. От этого в твоих глазах вспыхивают серебряные искорки. Он смотрит на тебя, ты смотришь на него. Всегда. Вы всегда видите друг друга. Если бы сейчас он появился из-за поворота, ты увидел бы его в любом мраке, и он узнал бы тебя мгновенно. Меня ты не замечаешь. Я стою совсем близко, почти вплотную, но ты все равно меня не замечаешь. Потому что темно? Потому что ночь? Нет. Точно так же ты не видишь меня и днем. Не видишь, потому что не смотришь, не видишь, потому что не помнишь о моем существовании. Я всегда в тени, в тени Гарри, как можно рассмотреть меня там? Ненавижу. Кого? Все равно кого. Какая разница, кого ненавидишь, когда ты стоишь в тени и смотришь на свет?

- Малфой…

Твое имя. Я так часто слышу его от Гарри. Я всегда ловлю его болезненно обострившимся слухом. Всегда, когда его произносит Гарри. О тебе говорят многие, но меня волнует только Гарри. Меня беспокоит то, как он это говорит. Иногда твое имя в его устах похоже на сверкающее лезвие, такое острое, что входит в плоть почти без боли. Иногда на поцелуй, невесомо ласкающий губы.

- Малфой…

Ты вздрогнул? Конечно, ты же не видел меня. Ты не ждал меня. Ты ждал не меня. Как всегда. Ты всегда ждешь или ищешь Гарри.

Совсем как при первой нашей встрече. Ты искал Гарри. Но опоздал. Я люблю вспоминать, как исказилось бледное лицо, когда Гарри не принял протянутой руки. Как чудесно было видеть, в твоих глазах отчетливое понимание того, что Малфою предпочти другого. Готов поклясться, что тебе и в голову не приходило, что такое возможно, правда? Мне тоже.

Гарри, только Гарри мог доставить мне эту радость. Увидеть глаза Малфоя, не получившего, что-то, чего ему так хотелось. В тот день, раз и навсегда Гарри стал самым дорогим для меня человеком, потому что только он мог сделать мне этот редкостный подарок, трепещущий отблеск боли в блестящих от непролитых слез светлых зрачках. Только Гарри, теплый, живой, переполненный солнечным светом, мог это сделать для меня. Тогда и потом еще много раз… Он дарил мне твою боль…

Гарри может причинить тебе боль, может ранить тебя. А я - нет. Почему? Ведь я знаю тебя лучше, чем Гарри. Я знаю тебя дольше, чем Гарри. Хотя мы оба увидели тебя впервые в один и тот же день. Не важно, тогда я уже знал тебя.

Ты стал частью моей жизни задолго до того, как я впервые тебя увидел. Мне было известно, что ты светловолос и сероглаз. Что ты красив, холоден и равнодушен. Что у тебя мелодичный голос и неестественно правильный выговор. Что ты мерзавец, рожденный причинять страдания и унижать. Ну, или, по крайней мере, ты станешь таким со временем. Потому, что ты похож на своего отца. Я узнавал это годами, из случайно перехваченной фразы в разговоре родителей, из неясных намеков ("Не при детях"), из самого молчания, из неподъемно тяжелой тишины, возникающей вслед за именем Малфой. И каждое слово, каждый взгляд, пауза были полны безнадежной озлобленности, гнева и бесплодной, не находящей выхода ненависти.

Я часто думал, за что мой отец так ненавидит Люциуса? Я так этого и не узнал…

Неважно…

Мне не интересен Люциус, мне хватает тебя. Бывает ненависть с первого взгляда? Бывает… С первого взгляда, с первого слова. Взгляда, устремленного не на меня. Слова, обращенного не ко мне. Этот белокурый ублюдок даже не заметил, что в купе есть кто-то еще, кроме Гарри. О, Малфой Великолепный может снизойти только до знаменитого Гарри Поттера, так? Ты даже не взглянул в мою сторону. Я задохнулся от ярости. А ты подумал, что я смеюсь. И обернулся… Обернулся и узнал. Одно мгновение я думал, что ты, может быть… Но для тебя имел значение только Гарри. Гарри мое единственное оружие против тебя, мое самое надежное оружие.

Тогда я впервые одержал над тобой вверх, меня предпочли тебе. Уизли - Малфою. Поэтому я не устаю благодарить судьбу, за то, что на свете есть Гарри Поттер. Одного его имени достаточно, чтобы свести на нет все преимущества знатности, богатства, красоты. Чтобы опустить Драко Малфоя с заоблачных высот, спустить ко мне. Уровнять нас. И тогда я могу тебя ударить. Ударить словами:

- Гарри ждешь, Малфой? Зря, его сегодня нет. …

Ударить улыбкой. Так иногда улыбается Гарри. А Гарри научился этому у тебя. Я ненавижу тебя за это вдвойне. Ненавижу до темноты в глазах, за то, что ты делаешь с Гарри. Ненавижу за то, что он делает с тобой. Но сегодня… Сегодня моя ненависть сладка. Она имеет дивный привкус твоей боли, твоего страха, твоего отчаянья. И острый, кружащий голову, аромат власти над тобой.

Ты это чувствуешь Малфой? Ты ощущаешь боль и зависимость? Чувствуешь! Я знаю это наверняка, потому что ты пытаешься это скрыть. Ты пытаешься вернуть себе свою ледяную невозмутимость. Вскинут острый подбородок, чуть прищурены светлые глаза. Хочешь повернуться и уйти, не говоря ни слова, потому что Уизли не может стоить твоего внимания?

Не сегодня Малфой, только не сегодня.

* * *

Сегодня ты не будешь изображать надменность, сегодня я не позволю тебе демонстрировать гордыню. И поворачиваться ко мне спиной. У меня есть средство не отпустить тебя, короткий поводок под названием "Секреты Гарри".

- Он ушел, но скоро вернется. Он ушел к…

Я обрываю фразу и жду. То, что я говорю, ложь, одна только ложь, более того, это даже не вся ложь. Неважно, ты все равно поверишь, ты слишком хочешь верить. Моя ложь как тоненькая удавка, накинутая на твою высокую шею. Теперь ты не уйдешь. Гарри снова оказывает мне ту же услугу, его имя заставляет принимать меня в расчет. Ну, что же ты не спросишь меня, Малфой? Ты не будешь просить? Это было бы слишком хорошо, если бы ты просил меня. Не страшно, это еще придет, ты еще начнешь умолять…

Ты не спрашиваешь, и не уходишь. Ты обернулся и смотришь на меня с надеждой. Да, серые глаза, которые всегда обращены куда-то выше моей головы, сейчас устремлены на меня. Эти глаза, которые всегда видели только Гарри, наконец-то видят меня. Я отражаюсь в их зеркальной глубине. Спасибо, тебе, Гарри, за эти минуты…

- Если хочешь, ты можешь подождать… Не здесь… Здесь Филч скоро пойдет с обходом… Тут недалеко есть пустой класс… если хочешь, подожди там…

Серые глаза холодеют. Ты помнишь, все-таки помнишь, кто я.

- С чего вдруг такая благотворительность, Уизли?

Пренебрежение, ледяное высокомерие, глаза сухие и голос не дрожит. Хорошая попытка, Малфой. Очень хорошая. Сильный ход. Это был бы сильный ход в любой другой день. Но не сегодня. Сегодня мы играем по другим правилам. И на моем поле. Сегодня в моих руках ниточка, потянув за которую, я заставлю тебя пойти на край света.

- Ну… я собственно делаю это не для тебя. Я подумал, что Гарри будет рад, если, когда он вернется…

Ты хороший актер, Малфой? Ты умеешь хранить невозмутимость, когда твое сердце рвется на части? Но не будь слишком самоуверен, другие тоже это умеют. Может быть, даже лучше тебя. Впрочем, какая разница? Даже если ты мне не веришь. Ну и что? Ты догадываешься, что это ложь, но слишком сильно хочешь, чтобы это оказалось правдой. Ты все равно не уйдешь. Я ловлю тебя на блесну, яркую сверкающую пустышку, на которой написано имя Гарри. Поэтому я не чувствую даже торжества, заметив неуверенный кивок.

В пустом классе ты садишься прямо на пол. Даже не позаботившись проверить, не пыльно ли там. Я сажусь напротив. В серых глазах мелькает удивление. Не ожидал, что я захочу составить тебе компанию? Ты ведь не будешь возражать, Малфой? Не будешь. Ты слишком боишься вспугнуть робкую надежду, надежду увидеть сегодня Гарри. Так боишься, что готов терпеть даже меня. Я дам этой надежде чуть-чуть пожить, прежде чем убью ее. Подожду немного, прежде чем сказать, что Гарри у Рема, и зачем он туда пошел. Но не сейчас, сейчас я еще не готов отпустить тебя к твоей боли…

- Не хочешь, Малфой?

Дешевая выпивка, купленная в Хогсмиде. Мы прячем здесь пару бутылок этого пойла. Мерзость страшная. Зато недорого. Для таких, как я, это существенно. Думаю, этим ты не слишком удивлен, Малфой? Наверное, тебе еще не случалось такое пробовать. Ты такое не пьешь? Ничего, сегодня можно сделать исключение. Это еще один способ уравнять нас.

- Ну, же не стесняйся…

Я говорю это Малфою? Как это может быть? Может. Сегодня может. Ну, возьми. Неужели ты оскорбишь гостеприимного хозяина отказом? Сейчас я легко угадываю твои мысли. Ты не хочешь пить эту гадость, но… Гарри. Ты прав, если ты выпьешь, ты сможешь на время отвлечься от мыслей о Гарри. Ждать будет легче. Легкая гримаса при взгляде на этикетку, так я и знал. Что ж, Малфой, считай, что это новый для тебя опыт. Стаканов здесь, конечно, нет. Я смотрю, как волна пробегает бледному горлу, когда запрокидывается голова и розовые губы приникают к горлышку бутылки. Дешевая выпивка коварная штука. Судорожный кашель. Ч-ч-черт! Если услышит Филч, будут крупные неприятности. Быстро сажусь рядом и обхватываю содрогающееся тело, хлопаю по спине.

- Тихо, Малфой, тихо! Ты что, пить не умеешь? Смотри, как надо…

Забираю бутылку и делаю глоток, небольшой, мне много не надо. Сейчас, когда я сижу на полу, касаясь коленом упругого бедра, обнимая одной рукой покатые плечи, моя ненависть кипит в крови и ударяет в голову сильнее, чем виски. Не давая отодвинуться или передумать, я протягиваю бутылку. Тонкие руки машинально принимают ее. Я с трудом удерживаю смех. Смертельный номер! Кормление Малфоя из рук!

Еще один глоток, опять хватил больше, чем следует за один раз. Ничего, это то, что тебе сейчас надо. И мне тоже. Во мне клокочет злое веселье. Ну, Малфой, теперь ты, наконец, видишь меня? Теперь, когда рядом нет Гарри?

Тяжелое дыхание, лицо пылает, румянец, как следы пощечин… Жарко? Мне тоже. Изящные пальцы машинально тянутся к пуговицам у ворота. И соскальзывают. Да ты пьян, Малфой! Великолепно, просто великолепно. Малфой надравшийся в компании Уизли, так бывает? Ты не поверишь, сегодня будет. Еще одна попытка расстегнуть ворот. Опять неудача. Меня душит смех, он клубится у меня в груди как багровое облако. Не получается?

Что ж я охотно тебе помогу. Верхняя пуговка с трудом проскальзывает в узкую петельку. Ничего, это самое сложное, у ворота ткань самая плотная. Ничего, дальше проще, вторая легче, третья еще легче. Углубляется треугольник нежной кожи в рамке тонкого полотна. Слабый возглас. Узкие кисти пытаются перехватить мои руки, сжимаясь на запястьях. Ты хочешь мне помешать? Перестань! Ты слишком пьян для этого, Малфой… И я тоже. Я тоже слишком пьян, чтобы остановиться.

Я просто хочу увидеть то, что может видеть Гарри. То, что я уже видел однажды. Помнишь, прошлой весной, когда Гарри заставил тебя искупаться вместе со всеми в Озере? Малфои не плещутся полуголые в мутной озерной воде, да? Это так вульгарно! Но только не тогда, когда тебя зовет Гарри. Он позвал и ты пошел.

Тебе понравилось раздеваться под пристальным взглядом зеленых глаз, да? Я знаю, понравилось. Приятно было, чувствовать, как он рассматривает тебя, скользит по коже взглядом и, может быть, вспоминает, как прикасался к ней руками. Она такая тонкая, гладкая и чуть-чуть влажная. И горячая. Или это у меня такие холодные ладони? Гладкая, горячая и немного соленая. От испарины на груди, от крови - на губах. Припухшая ранка в уголке рта опять разошлась, от моего поцелуя. Это Гарри, да? Гарри ударил тебя сегодня. Он рассек тебе кожу, давая мне возможность попробовать сейчас пряную влагу с твоих губ. Я пьян, не знаю от чего, ведь выпил совсем немного. Но у меня кружится голова, приходится опереться на руки, прижимая тонкие, хрупкие кисти к полу. Я легко могу сломать их, совсем легко, поэтому не пытайся освободиться… Пепельные волосы как лужа лунного света на полу. Ты так близко, совсем близко. Светлые расфокусированные зрачки. Ты много выпил. Наверно, у тебя все плывет перед глазами.

Ты опять не видишь меня, Малфой, да? Ничего, зато ты чувствуешь меня, чувствуешь, как я чувствую тебя. Длинные узкие бедра, стиснутые моими коленями. Тяжелое дыхание, я слишком сильно прижал тебя к занозистым доскам. Нет, не слишком сильно, я хотел бы еще сильнее. Синяки и царапины пройдут со временем, а я хочу оставить на твоем теле метки на всю жизнь, чтобы ты уже не мог забыть обо мне. Чтобы твое тело знало меня, и напомнило тебе, если ты вновь захочешь сделать вид, что меня не существует.

Не отворачивай лицо! Не смей! Открой глаза и смотри на меня! Я хочу один раз получить то, что ты так легко отдаешь Гарри. Тебя, пристальный неотрывный взгляд твоих глаз, твои мысли, мысли обо мне. Я даже не хочу сейчас причинять тебе боль, не хочу ломать твою гордость. Ты все равно не можешь сопротивляться. Ты слишком пьян, расслабленное тело не послушается, одурманенный разум не ответит опасности. Ты не сможешь меня остановить, лучше не пытайся. Я тоже слишком пьян сегодня. Слишком долго я думал об этом бессонными ночами, представляя тебя с Гарри.

Близко, так близко твои безвольные, нежные губы. Ты здесь, ты мой, и никто не сможет встать между нами. Только открой глаза, только взгляни на меня, так как смотришь на него. Так, словно в мире больше никого нет. Назови мое имя, так, как называешь его… Полувздох, полустон: "Гарри". Нет! Почему?! Почему ты опять не видишь меня? Почему только Гарри?

Ненавижу! Больно! Я хочу сделать больно тому, кто сделал больно мне! Багровая тьма, клубящаяся во мне, багровая тьма моей ненависти и боли вырывается на волю. Я не вижу, не слышу, не чувствую ничего, кроме боли и ненависти. Не чувствую своих рук, впившихся в светлые волосы, своих пальцев, сомкнувшихся на нежном горле.

Ненавижу!

* * *

Пусто. Пусто, холодно и страшно. Я лежу рядом с тобой, и смотрю в темноту. Слушаю твое дыхание, ты дышишь тяжело, через разбитые губы. Я не заметил, когда ты потерял сознание, до или после… Не важно. Миражи не утоляют жажды, лунный свет не греет. Я взял хрупкое, тонкое тело. Я сжимал его в руках, оставляя багровые отпечатки на белой коже.

Но тебя там не было, ты опять ушел от меня, как уходит вода сквозь неплотно сомкнутые пальцы. И руки опять пусты, и жажду не утолить.