Автор:Spiritual, leader@normaplus.com

Рейтинг: NC-17

Pairing:Том Реддл/Поттер/Блэк

Жанр:angst

Саммари: Что толкает нас на темный путь? Врожденная тьма в душе или… какое-то незначительное событие в нашей жизни?

Предупреждение: принуждение к сексу.

Disclaimer: похищено у Дж. Роулинг. Никаких претензий на интеллектуальную собственность и прибыли от книг не заявляю. Оно мне и не надо.





Этот приют был его кошмаром. Два раза он сбегал оттуда, и оба раза его возвращали, причем после второго возвращения очень ясно дали понять, что убегать больше не стоит. Настолько ясно, что он не мог ходить несколько дней, а потом еще несколько недель ходил очень неуверенно и осторожно, боясь потревожить сломанные ребра. После того, как они убедились, что он нескоро еще сможет повторить нечто подобное, воспитателям не стало до него дела. Зато вернулись проблемы - те, из-за которых он и решался на отчаянные побеги - те, которые рано или поздно начинались у всех красивых мальчиков его возраста.

Повышенное внимание со стороны старших воспитанников.

Ему было десять лет, но он уже прекрасно разбирался в таких вещах. Спальня-то у всех была общая, и по ночам ему, как и любому другому, прекрасно были видны и слышны развлечения уже подросших подростков. Воспитателям не было дела и до этого. В конце концов, старшие воспитанники помогали следить за порядком в приюте и делали львиную долю работ. А, кроме того, никому из персонала приюта вовсе не хотелось иметь дело с ополчившимися на него проблемными подростками, это было чревато. Поэтому ему нечего было рассчитывать на защиту со стороны воспитателей. Ему очень скоро дали это понять, скорее, чем насчет побегов.

Очень долгое время после второго возвращения его вообще никто не беспокоил, несмотря на более чем располагающие внешние данные. Он сначала удивлялся, потом обрадовался, вообразив, что удачливее остальных. Как оказалось, рано. Все было куда проще, на него положил глаз сам Хэмфри Адамс, самый старший и самый сильный, вот уже третий год бывший безоговорочным лидером над всеми в этом приюте. Никто не смел тронуть его, пока Хэмфри был в нем заинтересован. Слухи о таких вещах распространяются быстро, и единственный, кто был в неведении, это он сам. Поэтому для него было полной неожиданностью, когда однажды Хэмфри затащил его в чулан со швабрами и ведрами, и там… Нет, этот подонок не успел ничего сделать онемевшему от ужаса мальчишке. Запомнился только мерзкий шепот, с примесью какого-то приторного запаха из чужого рта: "…давай, Томми, сделай это, гаденыш! И без фокусов, маленький засранец…", а потом… Потом взявшаяся непонятно откуда желтая молния на миг короткой вспышкой осветила темноту чулана и к их ногам упала гадюка - таких гадюк не рисуют даже в комиксах про мутантов.

Что было дальше, Тому запомнилось очень плохо. Кажется, Хэмфри что-то заорал, когда эта тварь кинулась на него. Каким-то образом ноги Тома сами вынесли хозяина в коридор, а затем… Он снова сбежал. Бежал без оглядки, задыхаясь и падая, отхаркивая кровью, потому что недавние побои не могли ему минуться просто так, кривясь от боли и стараясь не думать о будущем, а только о том, куда бы ему спрятаться, чтобы они не нашли его.

…Его нашли. Но не они. Другие. Эти другие были чем-то очень недовольны, сквозь полуобморок он едва разбирал их возбужденные и раздраженные голоса. Они о чем-то спорили стоя над ним, а Том валялся на мокрой траве и умолял себя подохнуть поскорее, потому что вся эта боль успела порядком измотать его десятилетнее тело. Уже проваливаясь в небытие, он вдруг услышал, как чей-то сильный голос с горечью произнес: "… он - само зло, Минерва. Если мы его возьмем, в будущем он превратится в исчадие ада". Дальше тьма.

Пробуждение Тома было приятным, он проснулся в теплой постели, в то время как пожилая опрятная женщина в странных одеждах хлопотала над ним, а какая-то девочка со смешным именем "Поппи" помогала ей во всем. Он провел в постели несколько недель прежде, чем ему разрешили вставать. Том узнал, что он - маг и его место в магической школе с совсем уж дурацким названием Хогвартс. Ну, хоть где угодно, только бы не обратно в приют.

Если на младших курсах все было еще так себе нормально, то через несколько лет ситуация изменилась в корне. Маленького Тома не касались дрязги старшекурсников, он зачитывался до умопомрачения, до безумия, он дни и ночи проводил в библиотеке и читал, читал, читал… Он до глубокой ночи, а иногда и до утра тренировал начитанное, тайком ото всех, в каком-нибудь закрытом зале замка, куда веками не заходил дряхлый и ленивый завхоз. Он искренне не понимал, как студенты, как и он владеющие магией, могут так наплевательски к этому относиться. Ведь это могучий дар, и нужно было этот дар использовать, развивать, ведь он делал мага сильнейшим, непобедимым! Это в конце концов интересно, выучить заклинание, и попробовать отпрактиковать его, а потом скомбинировать с другим и посмотреть, что у тебя получится… Вместо этого студенты еле отсиживали лекции, потом, постонав для порядка над домашним заданием, закидывали его подальше и шли развлекаться на поле для квиддича или в деревню. А Том оставался в библиотеке или в своей комнате и читал, читал, зубрил, пробовал на практике и снова читал. Ему совсем не хотелось выслуживаться перед кем-то, тем более заслужить похвалу директора, почему-то невзлюбившего его с первого взгляда. Просто ему было безумно, неописуемо интересно. Этот интерес пожирал Тома изнутри нездоровой страстью. И приносил свои плоды. На третьем курсе он стал префектом, а на пятом получил награду школы. Благодаря ему, начиная с его второго курса его факультет получал кубок в течении нескольких лет каждый год, пока он учился там. И Том был по-настоящему счастлив. Судьба, столько лет пинавшая его, казалось, наконец-то обратила на него благостный взор и вознесла на пьедестал. Том не был заучкой, который никого и ничего не видит из-за книг и четко следует каким-то школьным правилам. Студенты его факультета невольно уважали, хотя и не любили его. Откуда-то им было известно, что один из его родителей, отец, не был магом. Том знал, что между собой они называют его грязнокровкой, а на факультете Слизерин из года в год обучались выходцы только из чистокровных магических семей. Его это не очень огорчало, быть может, он просто не видел разницы между собой, нечистокровным волшебником, чье искусство в познании магии достигало довольно неплохого уровня и каким-нибудь разгильдяем из древней колдовской семьи, которым не умел сложить два и два на арифмантике. Не видел разницы - в смысле, что они оба были магами. Чего еще нужно?

Несмотря на свое полумаггловское происхождение, и должность старосты, Том был очень популярен как среди студенток, так и некоторых студентов. За несколько лет его внешность из милого симпатичного мальчика трансформировалась в одухотворенно красивого молодого человека, начисто лишенного комплекса нарциссизма. Конечно, Том отдавал себе отчет в том, насколько он красив. Но никогда не заострял на этом своего внимания. Он знал, что нравится многим, но это только радовало его, на самом деле его куда больше интересовала в его постели какая-нибудь книга, чем влюбленная студентка. Или тем более студент.

Том на всю жизнь запомнил чулан в приюте и к представителям своего пола, в отличие от многих чистокровных парней, его просто не тянуло. Он и так был счастлив. До того рокового вечера.

По привычке он допоздна засиделся в библиотеке, конспектируя сразу из нескольких огромных томов, и как всегда, молоденькая практикантка Пинс, отчаявшись поразить его каким-нибудь особо метким стрелянием глазок, наконец, ушла спать, привычно оставив Тому ключи. Ее ухода он даже не заметил, погруженный в свою работу. Наследие Салазара Слизерина и углубленная История Хогвартса - разве можно оторваться от такого ради глубоких темных глаз изящной маленькой брюнетки, которая этими глазами тебя пожирает? Да неужели нашелся бы такой сумасшедший. Том, по крайней мере, таким сумасшедшим не был.

Уже ближе к полночи на несколько мгновений его привлек стук осторожно прикрываемой двери, но Том даже не поднял головы. Никого из студентов днем не загонишь в библиотеку, и они точно не пришли бы сюда ночью, а если домовики вздумали затеять тут уборку, он просто заберется с ногами на скамейку и не будет им мешать. Том перевернул страницу и, зевнув, подпер щеку рукой. Коктейль заклятий бессонницы и бодрящих чар его собственного изобретения потихоньку начинал выветриваться. Нужно было накладывать их снова или плюнуть на все и идти спать. Том выбрал второе. Сегодня он устал немного больше, чем в другие дни. Наверное, эта усталость просто накопилась и все, что ему сейчас нужно - хорошо выспаться. Вот только он сейчас допишет страницу, и…

- Красавчик префект решил за ночь прочитать всю библиотеку?

Раздавшийся прямо над ухом ломкий чужой голос заставил Тома вздрогнуть. Он заозирался вокруг, и даже заглянул под стол, но факт оставался фактом - в библиотеке кроме него никого не было. С сомнением определив, что ему почудилось, Том поднялся из-за стола и стал сгребать учебники в одну горку.

- Гляди, он нас игнорирует. И мы будем это терпеть?

Несколько книг со стуком разлетелись по полу. Том выхватил палочку и отскочил к стеллажу, в полной уверенности, что это не у него крыша едет, а кто-то действительно прячется рядом с ним в библиотеке, наверняка, чтобы сделать какую-то гадость. Здесь же без этого не могут.

- Обездвиживание!

Сверкнувшая двойная вспышка ударилась в Тома из неоткуда. Проклиная все на свете он упал на колени, не в силах поднять руки. Кто-то невидимый выдернул палочку из его онемевших пальцев, но она стала невидимой только частично, отплыла в сторону стола и опустилась между разбросанных книг. Потом из воздуха по очереди возникли две тщательно законспирированных одеждой фигуры. Ну конечно же, мантия-невидимка. Да какая широкая, под ней можно было бы спрятать слона. Том тихонько застонал про себя. Лиц не разобрать, они под какими-то причудливыми масками, а одеты раздолбаи не в факультетские мантии, а в одинаковые темно-серые брюки и свитера. Это с тем же успехом могут быть и традиционно-заклятые враги гриффиндорцы, и свои же шутники слизеринцы, которым среди ночи нечего делать. Конечно, выставить другого дураком у подростков это святое дело, но выбирать на роль дурака префекта.… По мнению Тома, это было слишком.

- Вы зря так вырядились, - преодолевая сопротивление немеющего горла, просипел он. - Хэллоуин еще только через неделю.

Один из неузнаваемых студентов аккуратно повесил мантию на спинку стула, тут же ставшую невидимой. Другой подступил почти вплотную к стоявшему на коленях Тому и неожиданно провел двумя пальцами по его губам. Обездвиженный префект ошарашено дернулся, точнее, попытался это сделать, но заклинание по-прежнему держало его тело в подчинении. Но все-таки шутка зашла достаточно далеко.

- Если вы… немедленно прекратите ваш дурацкий розыгрыш и вернетесь в свои спальни… я не стану снимать очки с вашего факультета.

Тот, что касался его губ, засмеялся. Второй оставил мантию и тоже приблизился к ним. Том чувствовал себя глупо и крайне неудобно, стоя на коленях перед двумя здоровыми парнями, судя по их рослым фигурам, наверняка не младшекурсниками. - Ты только послушай, Гарольд, он нам угрожает!

Владелец мантии пожал плечами и, присев, приблизил маску к лицу Тома. Тот отдал бы год из жизни за возможность отшатнуться сейчас.

- Реддл, - Том едва не поморщился, услышав звуки своей фамилии. - Не бойся, мы заглянули к тебе не для того, чтобы тебя разыгрывать. Просто мы…

- Мы поспорили, - вмешался первый, запуская пальцы в волосы Тома, просто, чтобы поиграться с ними. - На десять галлеонов. Ты нам поможешь разрешить наш спор?

- Дело вот в чем, - не давая ответить префекту, снова включился тот, кого называли Гарольдом. Впрочем, это имя Тому ничего не говорило. В Хоге было много Гарольдов. - По школе давно ходит слушок… про тебя. Говорят, что ты… ну… сам понимаешь… что ты еще ни разу… ммм… ни с кем не….

- Трахался, - закончил его товарищ, оставив, наконец, волосы Тома в покое и даже немного отступая на шаг, чтобы получше разглядеть то безобразие, которое он наделал всегда гладко зачесанной прическе слизеринца. - Я всегда говорил этому дураку, что с таким смазливым личиком оставаться девственником в твои годы даже для такого… усердного в учебе парня как ты это кощунство. Я ведь прав, не так ли?

Диким усилием воли Том отогнал бросившуюся в голову кровь и заговорил, стараясь, чтобы его голос звучал ровно и без надсадности.

- Как староста факультета Слизерин я вам приказываю снять с меня заклятие Обездвиживания и вернуться в свои спальни. Немедленно. Я не буду докладывать о вашей выходке…

- Да ты можешь ответить на такой элементарный вопрос, слизеринец? Нам что, придется пытать тебя, чтобы узнать ответ? На кону десять галлеонов - нешуточные деньги!

Все равно, кому бы они ни достались, их прогуляют, мелькнула в голове несвоевременная мысль. У самого Тома никаких денег никогда не было вообще и он не видел никакого смысла в этом дурацком пари.

- Я настаиваю…

- Думаю, он не скажет, - осклабился первый, вытаскивая свою палочку. - Сразу споим ему зелье, или сначала попробуем узнать по заклинаниям? Что-то типа Империо?

- Оно же запрещенное. Если узнают…

- А мы возьмем его палочку.

Том в ярости заскрипел зубами. Если его палочка выпустит запрещенное заклятие, его могут исключить из школы! Впрочем, этим, судя по всему, до этого нет никакого дела.

Гарольд оценивающе взглянул на префекта и медленно покачал головой.

- Слишком сильное заклятие. Никто из нас правильно его не наложит. И ты знаешь, Пес, чем больше я смотрю в лицо этого смазливого префекта, тем сильнее убеждаюсь, что тебе все-таки придется расстаться с твоими деньгами. По-моему, я прав, это я вижу и без зелья.

Пес приподнял лицо Тома за подбородок, заглядывая в потемневшие от злости и беспокойства глаза.

- Да, ты был прав. Скорее всего, это не мой клиент. Хотя… мне безумно жалко десяти галлеонов.

- Уговор есть уговор.

- Да, это верно, однако… Слушай, Гарри, - эти двое разговаривали так, словно Тома не было в комнате. - А давай так, чтобы ни тебе и не мне? Я тоже теперь почти на все сто уверен, что этот красавчик запер свои… преимущества на ключ из дури и учебы, что, в сущности, одно и то же. Если не мы, он же до старости может не расстаться с невинностью.

- Предлагаешь его трахнуть? Прямо здесь?

Голос Гарольда звучал спокойно. Том сглотнул. Эти двое придурков разговаривали в той развязанно-ироничной манере, что сразу же становилось понятно, что они не шутят. Эти привыкли ни в чем себе не отказывать. Силы небесные, только бы дотянуться до своей палочки!

- Да, предлагаю. Тогда вроде как прав окажусь я, но ты ведь тоже будешь прав. Никто не в обиде.

Только теперь Том осознал до конца. И - испугался по-настоящему. Библиотека находилась в стороне от всех жилых помещений. Его крики не услышат даже приведения. А если наложить заклинание Онемения - он вообще не издаст ни звука.

- Послушайте…

- Да, ты прав, отличная идея, Пес. Ты знал, что предложить, верно?

- Конечно, - ухмыльнулся тот. - Я уже которую неделю наблюдаю, как ты на него смотришь. Неужели ты мог подумать, что мне жалко каких-то десяти галлеонов?

Они умолкли и как-то одновременно посмотрели на него. У Тома ныли колени и сосало под ложечкой. Первое от неудобной позы, а второе от страха. Ему их не отговорить. Как ему вырваться, как? Если сейчас они его… наутро об этом будет знать вся школа!

Эта мысль придала ему сил, и он дернулся, почти скидывая заклятие, но Пес навалился ему на плечи, не давая подняться, а Гарольд в спешке наложил еще одно заклятие.

- Том, прекрати сопротивляться, все равно не выйдет от нас уйти. И не вздумай орать, ты же не хочешь, чтобы об этом все узнали?

Том стиснул зубы. Конечно же, он не хочет. Но почему он? Почему? Разве нужно было бежать из проклятого приюта, только затем, чтобы здесь с ним произошло то же самое?

Ублюдки. Оставьте меня в покое!

- Вот так, хороший, послушный мальчик, - руки Пса дрожали от предвкушения, когда он расстегивал мантию на теперь уже его стараниями лежащем на полу Томе. Гарольд в стороне молча наблюдал за действиями товарища и, наверное, это доставляло ему удовольствие. Самого Тома била нервная дрожь.

- Ух ты, - стянув его свитер, Пес расстегнул рубашку слизеринца, обнажая его грудь. - Это было настоящим свинством с его стороны прятать такое под одеждой!

Том порывисто вздохнул. Гарольд присел рядом с ним, и, дотронувшись до его груди, мягко провел по ней ладонью. Его рука немного задержалась на напряженном животе и скользнула ниже, к застежке брюк слизеринского префекта. Сильные пальцы справились с досадным препятствием очень быстро, и Том с ужасом ощутил, как под ласкающими движениями насильника восстает его собственная плоть. Это было дико, ведь он не хотел, не хотел, тем более, с парнями! Том рванулся изо всех сил, но тело отреагировало лишь легким подрагиванием. И пока он боролся с собой, эти двое не теряли времени даром. Не желая мешать товарищу, Пес опустился на пол с другой стороны, и осторожно потянул с Тома его брюки. Перфект вздрогнул и забился, но проклятое заклинание держало крепче веревочного каната.

Рука Гарольда соскользнула, так и не дав ему кончить. Том застонал - от унижения, это было страшно и гадостно валяться в библиотеке среди раскиданных книг на покрывале из собственной мантии, почти голому и показывать этим… этим двоим свое возбуждение. Он не хотел их, он их ненавидел! Том чувствовал, как темное облако удушающей ненависти поднимается откуда-то из глубины его души, его действительно чистой и во многом наивной души полумага… оказывается, в ней было и такое. Пес стянул его брюки и отложил их в сторону, аккуратно, заботясь о том, чтобы потом вернуть их владельцу в сохранности. Поднялся, уже полностью уступая место другу. Гарольд присел между разведенными коленями Тома, прижимаясь к нему пока еще полностью одетый, но Том чувствовал, что тот был уже готов. Гарольд сдвинул в сторону свою нелепую маску и, почти ложась на Тома, прижался к его губам. Всхлипнув, тот попытался отворачиваться, но даже не смог двинуть одеревеневшей шей. Чужой язык требовательно раздвинул его губы и приник в его рот, ласкающе, может быть даже приятно, до одурения приятно… будь это язык какой-нибудь девчонки. Которую бы он выбрал сам, в которую влюбился бы, которая бы подчинялась ему, как женщина, и дарила ему желанные ласки. Рука Гарольда просунулась ему под голову, приподнимая Тома навстречу его губам, в то время как вторая расстегивала первую пуговицу на брюках… Наконец, ему это удалось, и не прекращая насильного поцелуя, он сильнее прижался к промежности Тома, давая тому почувствовать свою эрекцию. Пес зашел за спину пленнику и присел, подсунув колени под голову Тому, когда, наконец, Гарольд оставил в покое его губы. Руки Гарольда легли на бедра слизеринца, больно раздвигая его ягодицы, и на мгновение Том ощутил, как обжигающий член его насильника коснулся его… Гарольд стиснул его бедра, подаваясь вперед, сильно вжимаясь в Тома, и у него начало получаться, медленно, безумно медленно…

Безумная, слепящая боль.

Не сдержавшись, Том заорал, яростно, почти истерически, он кричал от боли и унижения, кричал, чтобы не они не думали, что он - просто подстилка, которую можно хватать липкими грязными лапами, что его тело принадлежит только ему, а не зажравшимся отморозкам, что… Какая-то сила отшвырнула от него Гарольда, и тот упал, ударившись спиной о гигантскую полку. Сверху на него посыпались древние тома, какая-то бумажная рухлядь. Том резко вскочил, сломав сковавшее проклятие, и, схватив за грудки не успевшего отшатнуться Пса, швырнул его на соседний столик, который разнесло на куски. Гарольд был уже на ногах, но Том, увернувшись от посланного проклятия, прыгнул к своему столу, где они оставили его палочку. Завладев ею, префект одним взмахом создал вокруг себя защиту. Заклинание Пса, ударившись в нее, молниеносно вернулась к его отправителю. Забыв об обездвиженном противнике, Том сосредоточился на Гарольде, который не торопился нападать на слизеринца, медленно кружа вокруг него, словно выискивая слабину. Скорее всего, он был на курс или два младше Тома, но даже если бы и был старше, все равно вряд ли он ночи напролет зачитывался учебниками по магическим защитам. Том осознавал свое преимущество и мог не торопиться, но его ошалевшее сознание сейчас не слушало никого и ничего.

Он взмахнул палочкой, бросив отрывистое заклинание на латыни. Ярко-красная вспышка прекратила в щепы деревянный стол, но Гарольду удалось увернуться. Даже больше - отпрыгивая от стола, он ухитрился подхватить свою мантию-невидимку, и с трех раз полностью закутался в нее.

Том прижался спиной к стеллажу, как можно скорее наколдовав перед собой прозрачную непроходимую стену. Такую не пробить и тараном, по крайней мере, не с первого раза. Но было непохоже, что Гарольд собирался идти искать таран. Том увидел, как исчезло валявшееся без движения тело Пса, а спустя несколько минут хлопнула входная дверь. Ему мучители ушли.

Префект выронил палочку и со стоном сполз по стеллажу вниз. Его нога коснулась чего-то мягкого, и, сообразив, что он все еще не одет, Том в спешке и кое-как натянул на себя форму и, не собирая книг, выбежал из библиотеки.

Он бежал по коридорам, спотыкаясь и наталкиваясь на выставленные доспехи, на столики, опрокидывая выставленное оружие и вазы. Лицо Тома горело, а в голове не было ни единой мысли, только чувства - он был грязным, до невозможности грязным, грязь разъедала его кожу, проникала в нутро, грязь выворачивала его наизнанку, грязь кислотой прожигала дыры на его коже в тех местах, где его касались чужие руки, он помнил, он чувствовал каждый сантиметр… каждый сантиметр его пекущей кожи. И стыд. Жгучий, куда больнее, чем облепившая его со всех сторон грязь. Скорее в душ, скорее… или он сейчас просто сгорит… На миг Тому вспомнились мгновения, когда чужая плоть протискивалась в него, несмотря на все его сопротивление, не смотря на то, что он этого НЕ ХОТЕЛ, и они знали об этом, но их не интересовали его желания, ими двигала похоть, и, Том был уверен, дикая зависть к нему, слизеринскому префекту, одному из самых привлекательных парней в школе и самому умному из них. Но красивых парней много, а им хотелось не просто трахнуться, а трахнуть именно его, унизить его, вывалять в грязи, стащить с той ступеньки, на которой он стоял - выше их. Тома трясло, его зубы кацали одни о другие, а из желудка к горлу подкатывал вязкий, противный ком… Почувствовав опасность испортить дорогой ковер, префект почти не видя, куда бежит, вломился в первую попавшуюся дверь, показавшуюся ему туалетной. Так и есть - кружок умывальников, длинный рядок кабинок, то, что нужно. Том бросился в первую попавшуюся кабинку, как жаждущий к бадье с водой, и едва успел склониться над унитазом, как его бурно вырвало.

Минут через пятнадцать, когда его корчи поутихли, Том на четвереньках, едва переставляя конечности, выполз из туалета и добрался до умывальника. Встать не было никакой возможности. Он просто прислонился спиной к ножке раковины и замер, вытирая рот рукавом. Мало-помалу шок у него стал проходить и Том смог рассуждать более-менее здраво. Где он? Тьфу ты, он же забрался в девчачий туалет. Ну и черт с ним. Теперь бы выбраться отсюда и отправиться в спальню…

Нет. В спальню нельзя. Он ведь так и не опознал их, ни одного, ни другого. Что, если это - слизеринцы? У него отдельная спальня, как у любого старосты, но они могут поджидать его в коридоре, где угодно. Он же не может их видеть. Может быть, они уже здесь. Том нервно огляделся и снова уткнулся в свои колени. Нет, сюда они не сунутся - по крайней мере, не сейчас. И что ему делать? До утра просидеть в девчачьем туалете? Чтобы его нашли здесь, как последнего… Том сглотнул, последнего извращенца? Нет, отсюда надо тоже убираться.

Знать бы, куда.

Опираясь на умывальник, Том с трудом поднялся на ноги. Вспомнил, что хотел в душ. Ему казалось, что он все еще обоняет их запах, запах пота и какого-то незнакомого одеколона, кажется, в нем были вымазаны руки Гарольда. Том облокотился на край умывальника и закрутил оба крана, но почему-то они не открывались. Ругнувшись в сердцах, он стукнул по краю умывальника кулаком, и тут…

Его пальцы нащупали что-то странное. Нагнувшись ниже, он увидел змею - махонькую, выгравированную рядом с неработающей сантехникой, эта змея казалась живой. Тому было неинтересно, но на всякий случай он проверил другой умывальник. Там змеи не было. Уже заинтригованный префект обошел подряд, заглядывая под каждый кран. Змея была только под одним, неработающим. Странно?

Он снова вернулся и, пересилив себя, ощупал змею со всех сторон. Так ничего и не нащупав, он снова стал вертеть краны умывальника, нажимать на все подряд выступы, показавшиеся ему подозрительными. О несостоявшемся насилии и своих страхах он забыл. Это было что-то новое, необычное (если такое вообще могло быть в магическом замке), и он силился узнать - что именно, в этом был весь Том. Наконец, после нескольких минут кропотливых поисков и использования на умывальнике множества известных ему отпирающих заклинаний, Том в сердцах пнул сооружение, и сплюнул.

- Чтоб тебе открыться!

Ему показалось или глаза змеи мигнули? Забыв об обиде на рукомойник, Том присел поближе и, глядя на змею, собрал всю свою волю в кулак.

- Откройсссся, сссука!

Умывальник медленно поехал вниз, обнажая черноту провала. Том не испугался, чего-то подобного он и ожидал и поэтому опустился на колени перед дырой.

Свесившись насколько это было можно вниз, он посветил палочкой, потом зажег искру и швырнул ее в лаз. Узкий желоб - но не отвесный, а что, если попробовать? В крайнем случае - он всегда сможет вернуться, по левитации у него было отлично. Как и по другим предметам. Том еще раз огляделся, на всякий случай подстраховал себя заклинанием и скользнул вниз.

Его несло с кошмарной скоростью, все глубже и глубже - и наконец вышвырнуло в темноту. Палочка валялась рядом, светя зажженным концом. Том поднялся, отряхиваясь от грязи, которой тут было в избытке, и которая была еще и мокрой, на черте, когда грязь теряет свое название и имеет полное право именоваться болотом. Перед ним был тоннель, длинный, как домашний макарон. Том с сомнением посмотрел в его сторону, но нездоровый интерес заученного трудоголика перевесил его вполне обоснованные опасения и колебания. Засветив палочку поярче, он шагнул в тоннель. Почему-то ему не было страшно. Так, слегка тревожно. Одновременно Том ощущал какое-то странное возбуждение, он, он один сумел найти одну из новых тайн Хогвартса, и сейчас он на пороге ее открытия! Пес и Гарольд остались где-то в далеком прошлом. Сейчас все существо Тома было занято тем, что ждало его впереди. Тоннель поворачивал много раз, но был ровным и наконец привел его к стене, на которой с поразительной похожестью были намалеваны две змеи с изумрудами вместо глаз. Одна из змей зашипела, когда он потянулся рукой к изумруду, и совсем было собралась цапнуть его за руку, но в последний миг что-то удержало ее и она отшатнулась, снова становясь безобидной картинкой. Впрочем, у Тома уже не было желания обогащаться таким образом. Глубоко вздохнув, он набрался смелости, и повторил заклинание, которое помогло ему наверху - слово в слово.

Стена разъехалась в стороны, приглашая его внутрь. Том осторожно вытянул голову и осмотрел каждый квадрат открывшейся пред ним огромной темной комнаты. Комната была явно посвящена теме змей - ну, хоть не львов и не ворон, и не барсуков, что очень радовало. По крайней мере, так просто за вторжение его не пришибут, какой грязной не была бы его кровь, он все-таки слизеринец.

За последними колоннами, которых в комнате было очень много, наверняка, для ее устойчивости, Том заметил что-то странное, какую-то непонятную статую. Огромная некрасивая морда какого-то бородатого старика, очень мерзкого на вид. Под взглядом его каменных глаз Тому сделалось неуютно, но он не жалел, что пришел сюда. Эта тайная комната хранила какой-то секрет. Пусть секрет страшный, но не поможет ли он Тому - хотя бы на время пребывания в Хогвартсе сколько там его осталось? Том - сильный волшебник, это вынужден признавать даже невесть за что взъевшийся на него стареющий хрыч, год за годом отдавая награду в его руки, руки старосты самого сильного факультета школы. Но даже сильный волшебник будет бессилен, если его оглушат заклинанием из-под мантии-невидимки или просто из-за угла, он же не сможет все время ходить с оглядкой. А если и сможет… их же двое. Он не дал им сделать задуманное - но они ведь наверняка не отступятся. Такие, как эти не отступаются, чтобы совершить задуманную ими подлость, пусть даже их враг честно победит их в поединке. За что ему это, великая магия, ну за что?

Том приблизился к статуе и попытался открыть ее уже освоенным новым заклинанием. Но статуя не пошевелилась, зато пошевелились змеи, вторая часть заклятия им пришлась явно не по вкусу - применительно к статуе. Том поспешно отбежал подальше от угрожающего шипения и задумался. Должен был быть какой-то способ, чтобы открыть эту ерунду. А вообще-то, что это за статуя? Ведь где-то он уже видел это лицо, или очень похожее на него, где-то… Ну конечно. Придурок ваятель, за такую работу руки надо отбивать. Ведь это же пристаревший… Салазар Слизерин!

По крайней мере, он был очень похож на гравюру из старинной книги, которую выдавали Тому только потому, что точно знали - перепишет и вернет.

Наверняка на статуе магический заслон. Или его нет? Ведь двери сюда открывались так по-простому, что ни один маг их бы просто не открыл. Для выросшего в приюте Тома найти сюда дорогу было гораздо легче. Ругнулся - и вот тебе пожалуйста. Том приблизился опять. На этот раз он был очень серьезен. Наверняка обычный человеческий язык будет здесь излишним. А даже если не излишним. Гораздо больше шансов, что Салазар откликнется, если поговорить с ним на серпентарго.

Том очень надеялся, что не ошибается. Что должен был сказать величайший из хогвартской четверки, дождавшись такого позднего посетителя? Что ждет Тома, если он разбудит призрак величайшего чистокровнейшего черного мага?

Грязнокровка, он откуда-то знал древнейший змеиный язык, помимо него самого вряд ли во всем волшебном мире нашелся бы десяток магов, говорящих со змеями. Может, именно благодаря этому Шляпа и определила его в Слизерин?

- Молю тебя, говори со мной, Салазар Слизерин, величайший из хогвартской четверки!

Собственное шипение неприятно резануло слух. Змеи, увитые вокруг колонн, пришли в беспокойное движение. Том вскочил с колен и в ужасе попятился назад, но двери в конце комнаты вдруг с грохотом захлопнулись, показывая гладкую стену.

Старик ожил. Том выпученными глазами наблюдал, как прояснились каменные глаза, зашевелились уродливые губы. Старик дохнул, и Тома отнесло куда-то ближе к середине комнаты. На миг статуя прикрыла глаза, а когда открыла, на Тома был устремлен уж осмысленный колючий и яростный взгляд.

- Кто ты такой, что осмелился вырвать мой дух из блаженства забвения? Назови свое имя, червь!

Слизеринец понял, что влип. Почему-то об этом думалось как-то отрешенно, без должного волнения.

- Томас Нарволо Реддл, - четко и не без дрожи в голосе ответил он, как попросили. Подумал, и добавил от себя. - Я пробудил тебя с единственной целью - узнать как можно больше об этой комнате. Только я смогу вернуть тебя обратно в забвение, - быстро счел нужным добавить он, потому что брови старика сошлись на переносице.

- Я мог бы убить тебя, - сообщил Слизерин, хмуро разглядывая взволнованного Тома, который слушал его с широко открытыми глазами. - Но не стану этого делать. Потому что я сам создал эту комнату, когда мой замок заполонили грязнокровки, и вход в нее заколдован так, что только мой чистокровный потомок сможет открыть дверь сюда.

Том кашлянул.

- Я открыл ее чисто случайно, - честно сказал он, ежась под колючим взглядом.

- Это не важно. Ты мой далекий потомок, наследник Слизерина. Скажи, какой сейчас год?

Том сказал. Салазар был немного удивлен, но не более того.

- Расскажи мне, каким стал мир после моего ухода, - попросил он уже почти совсем спокойно. Том же наоборот, боялся все больше и больше. Ему льстило, что он мог оказаться прапраправнуком самого основателя Хогвартса, но в то же время, он опасался, что в любую минуту Салазар может вспомнить о своих пристрастиях к чистой колдовской крови и тогда Тому придется несладко. Поэтому он тянул, как мог. Но у Салазара было много времени, и он никуда не спешил. Под конец рассказа, когда Том уже с трудом ворочал языком, Слизерин еще раз вздохнул и оценивающим взглядом посмотрел на Тома.

- Значит, с момента моего ухода, ничего не изменилось? Грязнокровки по-прежнему обучаются в моей школе? Жаль, очень жаль.

Том исподлобья взглянул на него и ничего не ответил. В отличие от своего деда, ему совсем не было жаль, что его вырвали из маггловского приюта и разрешили учиться в Хоге.

- Мы должны бороться с этим, - вдруг сказал Слизерин, и его ноздри хищно раздулись. - Ты поможешь мне!

- С какой это стати?

Каменный старик поперхнулся, что едва не стоило Тому еще одного улета.

- Ты сам говорил, что чистокровных магов все меньше, и что им на смену приходят полукровки, которые с магами и близко не стояли! Представь, что через несколько лет маги исчезнут полностью - ведь древних чистокровных родов почти не осталось, и…

- Владение магией не зависит от чистоты крови, Салазар, - Тому уже было все равно, что говорить, все будет так, как решит этот старик. - Я - грязнокровный маг и я один из лучших в этой школе. Но моим отцом был маггл, грязный маггл, который мог избивать мою мать-колдунью, а она даже не защищалась! Что говорить о чистоте крови - после этого? Не кровь правит магом, а маг - кровью.

Слизерин взглянул на него - Том не поверил - с улыбкой.

- Почему ты стал старостой Слизерина?

Том устал за сегодня поражаться, но честно вскинулся от такого неожиданного вопроса.

- Не потому ли, - голос старика зазвучал неожиданно мягко, - что ты хотел доказать им, что лучше их всех? Лучше любого из грязнокровок, доказать им, что ты достоин тоже называться магом, достоин того, чтобы быть среди них? Тебе пришлось пройти через многое, но они так и не приняли тебя, я ведь не лгу и не ошибаюсь, верно, Том? Эти магглы из приюта… надменные чистокровные маги и завидующие тебе грязнокровки, никто не понимал твоего стремления к учебе, все думали, что ты хочешь выслужиться перед профессорами, ведь так? Всегда один, всегда против всех, никогда никем не понятый, нет друзей, никто не пожалеет, когда тебе плохо, не выслушает, не поможет советом, не будет любить, потому что кто-то распускает сплетни, что даже с этим у префекта Реддла не все в порядке. Откуда я знаю? Чем больше я в сознании, тем я становлюсь сильнее, и твой рассказ мне помог. Я теперь чувствую… вижу весь Хогвартс, все, что происходило тут, мне был нужен только толчок… Том, - его голос зазвучал снова мягко и как-то располагающе. - А теперь представь, что было бы, будь твоя кровь чистой, по-настоящему чистой кровью потомственного волшебника?

Том опустил голову. Действительно, Салазар был прав, он был в самом деле прав. Том никогда не лгал себе, он завидовал - завидовал этим чистокровным. Все, чего он добивался с боем, за что он яростно боролся, чего достигал через столькие препятствия - чистокровные волшебники получали даром, играючись. Взять того же Лютисия Малфоя… он учился на два курса младше его, и был негласным лидером факультета - благородный, богатый, очень богатый, представитель древнейшего колдовского рода, магический аристократ с ослепительной внешностью изящного блондина. Многие поговаривали, вот бы кому стать префектом, а не этому фригидному Реддлу, которого можно только… можно только взять силой в библиотеке - где ему и место. Последнее воспоминание оказалось слишком ярким, Том выпустил голову, закрыв лицо руками.

- Я все равно не собираюсь тебе помогать, - пробормотал он так, словно был давно знаком со Слизерином и точно не стоял сейчас перед самолично разбуженным величайшим магом всех веков. - Ты мне не сказал ничего такого, ради чего стоило бы убирать грязнокровок. Я сам - грязнокровка! Я не смогу убрать… самого себя.

- Хочешь соглашение?

Том отнял руки от лица и воззарился на своего далекого предка.

- Какое соглашение?

- Я вижу тебя, Том. Чувствую. Вижу ту долю маггловской крови, которая в тебе. Ее довольно много, но ведь ее можно убрать. Я дам тебе свою кровь взамен крови твоего отца. А ты поможешь мне избавиться от грязнокровок. Не бойся, от принятия моей крови, чистейшей в Англии, ты не пострадаешь. Зато ты станешь самым чистокровным волшебником мира. И - очень могущественным. Ты сможешь поквитаться со всеми - всеми ними. Твоими обидчиками. А можешь и пощадить их. Но это будет решение Повелителя, и ты в любой момент сможешь изменить свое решение… Это власть, Том. Огромная, чудовищная, гипертрофированная власть. Я дам тебе свою кровь и свою силу, заметь, это твоя сила, по праву рождения! Или…

На миг Том будто провалился в какую-то пропасть. Очнулся он в темноте. Почему-то сразу он узнал хогвартский коридор, по которому крались… двое. Высокие парни и очень крепкие. Судя по освещению, было уже довольно поздно, и за брожение по коридорам в это время полагалось взыскание. Наверное, именно поэтому один из парней, нес в руках… мантию-невидимку!

Тома бросило в холодный пот, но он уже понял, что они не видят его. Они о чем-то негромко переговаривались, и Том пошел за ними, в надежде, что удастся рассмотреть их лица. Ближе, еще… Они вышли на перекресток коридоров и остановились под каким-то факелом, доставая из карманов свои маски. Теперь Том стоял так близко, что мог коснуться любого из них.

Один из парней снял очки и сунул их в карман брюк. У него были каштановые растрепанные волосы и довольно милая улыбка. Милая… Когда он стал поправлять маску, Том узнал в нем Гарольда Поттера. Ну конечно, как же он сразу не догадался. Второй, черные, как смоль волосы спускаются по спине, пронзительные, удивительной чистоты синие глаза. Блэк. Незаконорожденный ублюдок благородного семейства, представители которого всегда учились только в Слизерине, но сам он угодил в Гриффиндор. Его имени даже нет на стене их семейного древа, но в его жилах и в самом деле течет чистейшая волшебная кровь. Гнусь. Благородство. Проклятый, проклятый Гриффиндор!

Они двинулись дальше, и через некоторое время достигли библиотеки. Влезли под прозрачную мантию… Том едва успел проскользнуть в закрывающуюся дверь. Пес придержал ее, но Том постарался и хлопнул изо всех сил, едва не прищемив гриффиндорские пальцы. Все равно вышло тихо. Сидевший спиной к двери задумчиво-сонный парень не пошевелился.

Странно было видеть себя со стороны. Том подозревал, как он красив, но чтобы настолько… Даже нет, не красив. Точеное правильное лицо, по-юношески свежее, оно было каким-то беззащитным, по крайней мере, так показалось Тому, потому что он знал, что произойдет в следующий момент. Парень за столом вздохнул и, перевернув страницу, подпер щеку кулаком. Перо безвольно бродило по бумаге, рисуя какого-то чертика. Ему жутко не хотелось возвращаться в спальню, до которой еще идти и идти… Том кинулся к самому себе, с намерением затрясти, не дать, предотвратить… и снова провалился в какую-то временную яму.

Очнулся он через несколько минут - он сам лежал на спине, с раздвинутыми ногами, как какая-то… какая-то шлюха. Его лицо было беспомощным, оно выражало такое страдание, что Тому стало за себя стыдно, так дать унизить себя перед этими… этими гриффиндорцами. Гарольд… опустился между его разведенными коленями, великая магия, какой позор… отвращающий поцелуй… Том в муке прикусил свой кулак, зачем, зачем Салазар показывает ему это..? И тут его осенило. Проклятый гриффиндорец уже начал свое проникновение, и Тому было видно, как сжимается его собственное тело, препятствуя, выталкивая проклятый орган… Реддл шагнул вперед, ярость придала ему сил. Да он и был сильнее, он был старше этих гриффиндорцев… Он резко дернул Гарольда за плечи и отшвырнул его на стеллаж… И снова провалился в темноту.

… Салазар выжидающе смотрел на него. Странно, он не был похож на того надменного высокомерного аристократа, которым всегда представлял его Том, а может, Слизерин пересиливал себя в угоду недостойному потомку, надеясь на его помощь. Тому было все равно. Его только что заново заставили пережить этот кошмар, омерзительный, невероятно позорный. Чего добивался проклятый дед?

- А ты ведь можешь отомстить им, - запел вкрадчивый голос, вливая в уши Тома приятный яд. - Отомстить этому грязнокровке Поттеру и даже чистокровному Блэку, такие чистокровные хуже любого маггла. Ты очень многое сможешь, мой потомок. Я дам тебе все. Я дам тебе больше. Хочешь бессмертия? Вечной жизни, вечной молодости. Ты ведь так красив сейчас, Том. Подумай, что станет с твоей внешностью с годами, ты превратишься в жалкое подобие того, что имеешь сейчас... а можно всего этого избежать. Просто прими мое предложение. Это все, что я тебе предлагаю.

Том молчал, мотая головой. Его глаза были плотно зажмурены, но из-под век все равно текли предательские слезы. Как, как они смели, за что, он же никогда… ничего им… не делал.

- Ладно, я вижу, что ты слишком… мягкосердечный для той миссии, на которую я выбрал своего потомка, своего наследника. - В голове Слизерина была досада, которую он тщательно гасил. - Тогда давай так. Ты все равно получишь мою кровь, и мою власть. Я дам тебе оружие, с помощью которого ты сможешь расправиться с любым из своих врагов. А ты попытаешься вернуть Англию чистокровным волшебникам. Я не говорю - уничтожить всех грязнокровных или полукровок. Просто сделай так, чтобы чистокровные семьи… чувствовали себя более уютно. Это все, что я прошу, в обмен на то, что я дам тебе.

Том поднял на него воспаленные глаза.

- Скольких я должен буду убить?

Слизерин довольно ухмыльнулся. В голосе его потомка была твердость, не твердость решившегося на что-то человека, а твердость того, кто обычно всегда бывает тверд. Быть может, Салазар ошибся, и с самого начала судьба послала ему хорошего наследника?

- Скольких понадобится. Вполне вероятно, тебе придется начать войну. Никто никогда не отдает власть добровольно.

Том кивнул. В конце концов, он никому и ничем не обязан. Ни в одном из двух миров. Все, и магглы и маги, никогда не жалели его и не думали о том, что ему может быть больно, что ему тоже бывает плохо, его мысли и чувства никого не интересовали. Ну что же, теперь настала его очередь игнорировать их интересы.

- Я согласен.

По комнате точно пронесся ураган. Каменные змеи покинули колонны и окружили его толстыми кольцами. В воздухе звенела какая-то нота, становясь громче и пугающей с каждой секундой. От статуи резко отделилась какая-то бесформенная масса и потекла к Тому, странно искажая пройденный воздух. Скорее повинуясь наитию, чем рассуждая здраво, Том медленно расстегнул и скинул мантию, стащил через голову свитер… Когда тень коснулась его полностью обнаженной кожи, произошло что-то странное. На долгий миг Слизерин застыл, а затем… А затем Том закричал, срывая горло, разрывая собственные легкие, когда внезапно тень обволокла его всего, проникая под кожу, сжимая мышцы, высасывая маггловскую кровь…

Лютисий Малфой возвращался с очередного нудного свидания. Единственное, что было стоящим за всю его встречу со смазливым райвенкловцем, был секс, да и то проклятый придурок смазал весь финиш. Лютисий справедливо полагал, что в такое время все просто обязаны были уже спать, даже пронырливая стерва МакГонагалл, и поэтому особо не прятался. Каково же было его удивление, причем удивление неприятное, когда, завернув за угол, он наткнулся на одиноко торчавшую тут фигуру префекта.

Лютисий замер, и тут до него дошло, что змея на значке факультета и зеленая мантия почти на сто процентов освобождали его от взыскания - Реддл вообще редко цеплялся к студентам, а тем более, к своим. Так было и в этот раз, староста продолжал стоять, точно и не заметил нарушителя. Малфой хотел пройти мимо, но что-то в позе префекта его насторожило.

- Реддл, эй, Реддл!

Тот не шелохнулся, продолжая глядеть в одну точку. И чем больше его разглядывал Лютисий, тем меньше ему все это нравилось.

- Эй, Реддл, да что с тобой такое? Ты выглядишь так, будто тебя оттрахали всем Хогвартсом!

Реддл повернул голову и посмотрел на него так, будто впервые увидел. А потом глазами показал куда-то вверх.

Малфой проследил за его взглядом, и ему стало не по себе. На высоте хорошо вытянутой руки на желтом золоте стены проступали кровавые гигантские буквы.