Наступил Хеллоуин, праздничный пир с его неразберихой, летающими тыквами и сладостями.

Северус сидел за учительским столом между Синистрой и Вектор, решительно отказываясь от всего сладкого или покрытого сахарной глазурью. Зубы у него и так желтые, так что - спасибо большое - незачем им быть еще и гнилыми.

Любая еда просилась прочь из желудка. Он восставал даже против безвредной печеной картошки. Его мутило; началось это три дня назад и так и не прошло.

Что с ним происходит? Разве не должен он чувствовать облегчение? Блэк к нему и носа не кажет. А раз он не появлялся, значит, нечем было подпитываться его внезапной - и, несомненно, Черной - страсти.

Так откуда это неожиданное ощущение пустоты? Отчего вокруг него как будто клубятся облака печали и тоски? Он же этого хотел. Блэк исчез из его жизни, если не считать обязательных встреч у Дамблдора. Хватило всего пары пропитанных ядом фраз. Почему же его все еще что-то терзало?

Почему он не мог перестать думать о Сириусе Блэке?

* * *

После пира Северус не стал ложиться спать; все равно в последние ночи сон стал недостижимой роскошью. Он направился прямиком в кабинет и принялся рыться в сборниках рецептов. В считанные минуты он нашел то, что искал, и просмотрел список ингредиентов. В его личной кладовой имелось все необходимое. Он открыл шкаф, достал нужные бутыли и баночки и выставил их на стол, затем зажег огонь под котлом. Выбранное им зелье было сложным, но мало было на свете зелий, которые не смог бы приготовить Северус Снейп (хотя Веритасерум у него обычно сворачивался).

"Я должен был бы готовить зелья для Министерства, а не учить олухов, у которых способностей едва ли больше, чем у магглов", - далеко не впервые горько подумал он. Только винить в этом было некого, кроме самого себя. Вряд ли Фадж допустит в Министерство бывшего Пожирателя Смерти, а в Хогвартсе (после отъезда Хмури), ему, хотя бы, не дышали в затылок Ауроры. "А мои таланты пропадают зря…"

Он тряхнул головой. Для одного вечера мрачных мыслей многовато.

Меньше чем через час зелье было готово. Северус вылил его в чистый кубок и поднес к губам. Он избавится от этой страсти этим или другим способом. Это было самое сильное отворотное зелье из всех ему известных. Если и оно не поможет ему выбросить Сириуса из головы…

Он отмахнулся от невысказанной мысли. Зелье его не подведет.

* * *

В ту ночь Северусу снился Сириус. Проснулся он раздраженный, неудовлетворенный и с тем же чувством пустоты.

Отворотное зелье не могло подвести. Не могло. Должно быть, он ошибся. Может, то, что он приготовил, было не самым сильным. Все возможно.

Все, кроме того, что его сердце действительно чувствовало то, чего он боялся.

Он попробовал другое зелье. И еще одно. И еще.

Ни одно из них не заставило затянуться дыру в его сердце. Ни одно не помогло ему забыть, как, закончив кусаться и царапаться, совершенно обессиленный, он засыпал в объятиях Сириуса, полностью удовлетворенный… полный.

Жить так он не мог - его это убивало. Почему он не может просто разыскать Сириуса и признаться ему…

В чем? В том, что Сириус ему нужен? Даже будь это правдой, Северус никогда бы этого не сказал. Он был слишком горд; он слишком давно и глубоко ненавидел Сириуса, чтобы поверить, что что-то могло измениться. Он скорее умрет.

А если его сердце томится…

Это Черная Магия. Не он.

* * *

- …и тогда воцарился полный хаос! - закончил Гарри. - Думаю, профессор Флитвик с неделю не сможет спокойно вести уроки.

- Угу, - подал признаки жизни его крестный, бездумно глядя в огонь.

- Сириус? - позвал его Гарри. - Я думал, тебе это покажется смешным.

Сириус вздрогнул.

- О, я… - Он потер глаза, отгоняя думы. Прости, Гарри… прости. Я просто немного выбит из колеи.

- Ничего, - сказал Гарри. - Я понимаю.

У него было ощущение, что он слишком хорошо все понимает. Чуть больше недели назад, перед самым Хеллоуином, точки перестали появляться вместе на Карте. Он решил, что проблема разрешилась сама собой, но…

С начала ноября в глазах Сириуса появилось странное выражение. Они были пусты. Не мертвые, как в ту ночь, когда Гарри впервые его увидел - просто пустые. Как у ловца без метлы, который провожает взглядом порхающий над ним снитч и с отчаянной безнадежностью понимает, что не в силах сделать ничего, чтобы поймать его.

"Пожалуйста, скажи, что все не так. Пожалуйста, скажи, что Снейп ни при чем".

Он подозревал, что Снейп был очень даже при чем.

* * *

Северус ощутил волну тошноты, подступающую к горлу. Он прижал ладонь к животу, поднял глаза к потолку Большого Зала и попытался сглотнуть...

Не получилось. Он не мог справиться с собой. Он резко оттолкнул стул, встал и направился к ближайшему выходу.

- Северус? - кто-то поймал его за рукав. МакГонагалл.

Он покосился через плечо:

- Что?

В глазах МакГонагалл были забота и беспокойство.

- Ты сегодня выглядишь очень бледным…

- Со мной все в порядке, - отрезал он, освободив рукав из ее пальцев.

- Северус…

- Я же сказал, все в порядке! - огрызнулся он.

Он зашагал по Залу, но остановился. Тише, тише… Голова кружилась так, что казалось - один неверный шаг, и он окажется на полу…

К троллям неторопливую походку: он больше не выдержит. Он кинулся к ближайшей уборной и рванул дверную ручку. Та не поддавалась - его ладони опять были влажными; и как он не заметил?

Он больше не пытался сражаться со своим желудком; отбросив чувство собственного достоинства, он склонился над ближайшим унитазом, и его внутренности вывернулись наизнанку. Снейп решил, что ничего не может быть хуже вкуса рвоты, разве что вкус пота Сириуса…

"Не думай об этом" - приказал он себе.

Глянул в унитаз. Откуда столько? Он едва съел кусочек хлеба, а вчерашний ужин здесь оказаться не мог, его постигла та же судьба, что и сегодняшний завтрак. Когда последний раз его желудок соглашался принимать пищу? Пять, шесть дней назад? И почему содержимое туалета было розоватым? Рвота должна быть коричневой…

Он слабо нажал на слив и бухнулся на пол возле унитаза, слушая звук льющейся воды. Какой сейчас месяц? Ноябрь? Может, уже декабрь. Он не мог вспомнить; все дни смешались в один, в голове было пусто. Это пройдет. Должно пройти; но вчера не прошло. С уроками он справился, но…

Наверное, выглядел он не лучше, чем чувствовал себя; значит, его лицом можно чертей в аду пугать. Интересно, кто-нибудь обратил внимание? Он никого не замечал; мир и так вращался слишком быстро.

Он надеялся, что никто ничего не заподозрил. Вряд ли. Он - Мастер Зелий. Разумеется, он знал, что зелья нельзя смешивать, потому что их ингредиенты не всегда сочетаются и вместе часто дают неожиданный результат. Разумеется, он знал, что, увеличивая дозы, рискует отравиться…

Его голова коснулась пола, он застонал. Он знал. Он прекрасно знал, что с собой делает, но предписанные дозы и зелья по отдельности не действовали, и одиннадцатого ноября, когда последнее средство не помогло, и у него не оставалось выбора…

Сердце снова пустилось в галоп. Плохо, но терпимо. Лучше, чем думать…

"Не действует", - понял он. "Не действует!"

Как зелья могли не действовать? Что там говорилось в книге рецептов? Если средству противостоит могущественное заклинание или испытываемые чувства суть истинная любовь…

Значит, так и есть. Это Черная Магия. Больше нечему.

"Убирайся из моей головы!" - приказал он.

Умолять он не станет, ни Блэка, никого другого, кто бы ни пытался подчинить его разум своей воле.

* * *

- Омолаживающий настой не опасен, если приготовлен правильно, однако с некоторыми ингредиентами следует обращаться… Поттер, Лонгботтом, вам стоило бы послушать! - Снейп был вне себя.

Гарри выпрямился на стуле. Что на этот раз? Он и не пикнул!

- У Снейпа такой вид, будто ему и самому Омолаживающий настой не помешал бы, - шепнул ему Рон.

Гарри не мог не согласиться. Мастер Зелий был бледен, и не как обычно - цвета скисшего молока, а как привидение. Движения его были дергаными, и он заметно потерял в весе, что было довольно сложно, если учесть, что начинать особо было не с чего.

Снейп жужжал:

- … проследите, чтобы семена дерверчатки обыкновенной были перемолоты очень тщательно. Будет очень жаль, если кто-нибудь из вас заработает пожизненный нервный тик.

"О нет, он хочет заставить нас это пить!" - ужаснулся Гарри.

- а, как известно, плюмболиновые гранулы при тряске взрываются…

Неожиданно Снейп замолчал. Он схватился за левую руку, и взгляд его затуманился.

Несколько секунд все молчали, пока, наконец, Драко Малфой, один из тех немногих, на кого Снейп не огрызнулся бы, спросил:

- Профессор, с Вами все в порядке?

Снейп моргнул и сделал шаг вперед:

- Да, мистер Малфой. Со мной все…

И упал в обморок.

* * *

Северус был ошеломлен и даже напуган ярким светом. Где он? В подземелье никогда не было столько света. Он огляделся и понял, что лежит на кровати в больничном крыле. За дверью послышались шаги, и вскоре перед ним стоял Альбус Дамблдор.

- Как ты себя чувствуешь, Северус?

Он прислушался к себе. Он хотел ответить: "Хорошо", но это было бы неправдой.

- Плохо. Сколько я уже…

- Несколько часов, - ответил Альбус. - Я говорил с Поппи. Ты смешивал зелья, Северус?

Северус закрыл глаза и кивнул.

- Отворотные, - признался он.

- Зачем? Северус, ты - Мастер Зелий. Ты понимаешь, насколько это опасно, - мягко отругал его Дамблдор.

- Я знаю, - мрачно ответил он, - но… - слова вырвались сами. - Альбус, я схожу с ума! Я не могу перестать думать о Сириусе! Я его ненавижу!

- Конечно, - ответил Дамблдор. - Ты влюблен.

Северус передернулся. Это было последнее, что он хотел бы услышать. Но…

- К тебе еще один посетитель, - сказал Дамблдор. - Я попрошу Поппи оставить вас наедине.

Директор ушел, и Северус услышал легкое цоканье. Рядом с кроватью одна фигура превратилась в другую. Сириус. Он посмотрел на Северуса влажными глазами и без лишних слов накрыл его ладонь своей.

- Сириус… - прошептал Северус. - Я… - Он должен был это сказать. Он проглотил маленький кусочек своей гордости. - Прости меня за все, что я наговорил.

Сириус был обескуражен:

- Что?

- Прости меня, - повторил он.

Сириус не знал, что делать с этими неожиданными извинениями.

- Н-н… ничего… не стоит…

- Стоит, - усмехнулся он. - Послушай, я так себя веду только потому, что я болен…

Сириус не смог удержаться от смешка. Северус продолжил:

- Я просто не мог принять то, что чувствую к тебе, после… после всего. А ты смог. И ты хотел все это продолжать. Ты видел, что мы ничего не можем изменить… но я не мог… не мог…

- Ш-ш-ш, - Сириус ласково погладил его руку. - Все нормально.

- Нет, не нормально! - всхлипнул он.

- Северус, тебе нельзя волноваться.

Он вздохнул.

- Послушай, как я уже сказал, я так себя веду только потому, что болен. Возможно, ты меня таким больше никогда не увидишь. Я буду по-прежнему огрызаться и спорить со всем, потому что я - такой, и с этим ничего не поделаешь. И, разумеется, я все еще тебя ненавижу. Это не изменить. Но я больше не думаю, что это Черная Магия, и…

Он остановился. Часть его не хотела это произносить. Если он признается - пути назад не будет. Он никогда больше не сможет быть тем Северусом Снейпом, каким был до настоящего момента.

- Я тебя обожаю. Правда.

Сириус ухмыльнулся:

- Ты мне нравишься, когда болеешь.

- Да? - пробурчал Северус. - Тогда лови момент.

* * *

Дверь открылась - прежде, чем Сириус дотронулся до нее лапой - должно быть, Северус наложил специальные чары, чтобы предупреждать о его приближении. Он вошел и превратился в человека. Лампа-Люмос светила тускло, но этого хватало, чтобы разглядеть бледность Северуса, на щеки которого только начинал возвращаться их обычный желтоватый оттенок.

- Сириус, - хрипло сказал Северус. Он вцепился в застежки мантии Сириуса с совершенно очевидным намерением, но не довел дело до конца; покачнулся, Сириус едва поймал его и обнял за талию.

- Нет, - сказал он. - Ты еще слишком слаб.

Северус в его руках был невесомым, куда тоньше, чем прежде; почти таким же был Сириус в ту ночь, когда проскользнул между прутьями решетки своей камеры в Азкабане.

"Он такой хрупкий… я могу сломать его одним движением", - подумал Сириус, и его охватила тревога.

Он отвел Северуса к кровати и, укутав его одеялами, лег рядом. Обняв Северуса, он неожиданно почувствовал, будто разделен надвое. Тот Сириус, которым он был - целиком и полностью - до первого октября, бурно протестовал против того, что он сейчас делал, а другой Сириус, которым он, наверное (он был не до конца уверен), являлся сейчас, утверждал, что он должен сделать что-нибудь еще.

Именно этого ему и хотелось, но от одной мысли становилось неудобно. Будет ли когда-нибудь по-другому?

- Спи, Северус, - шепнул он. - Я… - Голос вдруг дрогнул. - Я здесь.