Из "Надюшиных рассказов"

эти рассказы попали ко мне совершенно случайно. Если кто-нибудь знает автора - большая просьба связаться

В лифт мы едва втиснулись, поскольку там была баба с авоськами и коробками,
ещё одна с коляской и малышня. Ехать недолго - всего до пятого этажа, но я
пожалела об этом. Никогда ещё мы не были прижаты друг к другу так плотно и
в то же время мягко. Я впервые с такой яркостью почувствовала его мужскую
силу, его аромат...впрочем, это всего лишь "Деним", тысячи, сотни тысяч мужчин им пользуются. И всё же, мне не нужны эти сотни тысяч, рядом со мной стоит один. Мой. И в данный момент мы с ним - одно целое. Вдруг я чувствую:что-то не так, единство будто теряется, и, посмотрев в его глаза, всё понимаю. Он тяжело дышит и краснеет настолько по-детски, что мне становится смешно. Двери открываются, и мы вываливаемся на площадку. Я
торопливо открываю дверь, мы заходим в пустую квартиру. Расстёгивая пряжки
на босоножках, истомлённо жду продолжения. Он натянуто выдыхает:
-Прости, я не контролировал себя.
Это действует, как ожог маслом. Ах так, вот оно что! Значит, меня можно
хотеть только несознательно, бесконтрольно, не подключая мозги и чувства!
Вроде как пьяному: бездумно, бездушно, бессвязно. Всё равно - кого. Ну что
ж, я и не претендую: Не претендую, но завожусь:
-Как: как ты можешь так: тебе нужно себя контролировать всегда,
ежесекундно, да? Ты постоянно анализируешь, разбираешь по кускам свои
мысли и чувства? Это твоя жизненная потребность - быть себе и врачом, и
матерью, и товарищеским судом? Ты мог бы не извиняться, ты ведь не хотел меня. Это сила трения хотела, а ты, ты - нет. Будь на моём месте бревно,
реакция была бы идентичной!
-Нет, ты не права, зачем ты так?..
-Если бы ты хотел, ты бы занялся со мной любовью, нет, сексом, нет,овладел
бы мной, трахнул бы меня прямо здесь, на ковре! Но нет же, ты извиняешься!
Конечно, где мне! Я ведь недостойна того, чтобы меня трахало его величество! У меня скоро комплексы разовьются. Ты ведь даже целуешься
сосредоточенно, будто котлету жуёшь! Нет, рыбу. С костями. Подавиться
боишься. Каждый поцелуй я выуживаю, выпрашиваю, выклянчиваю, как сирота
краюху! Я не знаю, на какой телеге к тебе подъехать, чтобы потанцевать с
тобой, побыть в твоих объятиях подольше. Я чувствую себя идиоткой, озабоченной! Впрочем, если бы весь мир вдруг перевернулся вверх ногами, и у нас дошло бы вдруг до этого, я не знаю, согласилась бы я или нет. Я боюсь заниматься с тобой любовью. Боюсь, слышишь?! Потому что, если буду делать то, что мне хочется, ты посчитаешь меня шлюхой, а бревном я лежать не могу! Я живая, понимаешь?! Я человек, я женщина, прежде всего! Я хочу ласки, хочу тепла, нежности! Страсти! Я хочу их дарить! Пойми же ты, анализатор!.. Но я не могу позволить себе быть шлюхой в твоих глазах. Я люблю тебя.. - я оседаю по стенке и стараюсь сдержать слёзы.-Я не могу так больше: надо что-то делать, что-то менять. Я больше так не могу:
Он молчит, уставившись в пол остекленевшими глазами. Я быстро вытираю
слёзы и продолжаю, сидя на корточках и глядя уже не на него, а в никуда:
-Твоя показная гордость, твоя самоуверенность ни к чему. У тебя комплексы.
Ты пуритански воспитан. Это единственное объяснение, которое я могу
подобрать. Я не могу заставить себя верить в то, что человек, которого я
так долго люблю, просто глыба льда массой шестьдесят с чем-то
килограммов. Не могу, не верю!
Через некоторое время он, словно очнувшись, тихо говорит:
-Я думаю, мне лучше уйти.
-Уходи: - я продолжаю сидеть на корточках и неподвижным
взглядом сверлить пол в районе его ботинок в надежде, что они задымятся, -
Иди.
Часа три я лежу на диване, не шелохнувшись. После этого встаю, беру
записную книжку со стихами и без черновика записываю:

У тебя есть такая привычка -
Всё и вся разлагать, разбирать,
Раскрутить, развинтить на частички
И собрать, -чтобы только понять.
На кусочки, слова и моменты
Ты любовь мою не разбирай.
Разложив её на компоненты,
Не смешаешь в одно, так и знай.
Не смешать, не сложить и не склеить,
Не построить из разных кусков.
Несбираема, что ж тут поделать,
Эта хрупкая штука любовь.

Потом я стелю чистое постельное бельё, поправляю подушку и открываю
форточку. Беру с полки самый красивый бюстгальтер, тонкие трусики, чулки в
упаковке с потасканного вида топ-моделькой и иду в ванную. Вдоволь
понежившись под горячими струями, одеваю бельё, облегающее бордовое платье,
туфли на шпильках. Мажу духами виски, шею и запястья, подхожу к зеркалу.
На меня смотрит такое, что я чуть не вскрикнула. По сравнению со мной Фредди Крюгер -герой из детской телепередачки. Я рисую себе большие глаза,
длинные ресницы, лёгкий румянец, выразительные губы и ухмыляюсь: хороша картинка. Причесавшись, я сажусь в кресло у телефона и набираю давно забытый номер.
- Йес, - мягко, по-кошачьи, раздаётся в трубке и нараспев уточняется: - Я
у телефона.
- Женик, это Иринка. Ты свободен?
-Как птис-са, а что, у тебя пожар? Или, вполне возможно, наводнение?
Слишком уж экстренно ты обо мне вспомнила.
-Я жду тебя. Приезжай, -я кладу трубку, зная, что повторного звонка не
будет. Он всё понял. Звонка действительно нет. Я отключаю телефон,
задёргиваю шторы в своей комнате, вешаю в ванную чистое полотенце.

Открываю дверь и принимаю томный поцелуй и букет роз, абсолютно точно
повторяющих цвет моего платья.
-Угадал! - он расплывается в улыбке, но, взглянув в мои глаза,
продолжает: - Тебе плохо?
-Всё в порядке. Что будешь пить: вино, коньяк, мартини, просто кофе?
-Спасибо, ничего.
-Хорошего обчества человека завсегда видно: он не ест, а сыт, - цитирую я
Гоголя, и мы оба смеёмся. Он подходит ближе и молча обнимает меня.
- Полотенце в ванной. Прими душ.
Когда всё закончилось, и он умиротворённо засопел рядом, повернувшись набок, я встала и прошла в кухню. Нервно достаю пачку сигарет и пытаюсь успокоиться. Меня трясёт: Тонким слоем распределяю пепел по столу и вывожу розовым ногтем: Ш Л Ю Х, букву А не успеваю, посольку раздаётся звонок в дверь. Я запахиваю халат, вставляю ноги в ночные туфли и на автопилоте иду открывать. На ходу облизываю полустёртые остатки стойкой помады, привожу в божеский вид спутанные волосы. На пороге стоит Андрей. Открывает рот, намереваясь сказать заранее приготовленную фразу, но застывает, молча меня разглядывая. Я прислоняюсь к косяку и, выжидающе уставившись на него, пытаюсь успокоиться.
-Мы были не правы. Забудем это: Ты странно выглядишь. Что-то случилось?
-Ты был не прав. Я была права. Я ни-ког-да ничего не забываю. Я странно
выгляжу? Не думаю. Все потаскухи так выглядят. Они все на одно лицо.
Ничего не случилось. Ничего не могло случиться. Просто жизнь: жизнь, знаешь ли,такая штука.
-Прекрати! Что с тобой? Что ты несёшь?
-Я не несу, я излагаю. Со мной ничего, я же уже сказала
тебе...
Тут из комнаты вываливается обёрнутый простынёй Женик и вкрадчиво
интересуется:
-Ириш, ты не помнишь, где моя рубашка?
-На пианино. Соберёшься - и домой! Убирайтесь оба. К чёрту! - я, хлопнув
дверью ванной, оставляю их и слышу последнюю женькину фразу:
- Непредсказуемая женщина!
Утром я набираю номер приятельницы, дабы поздравить её с именинами, и,
после непрерывного её щебетания в течение двадцати минут,
облегчённо вешаю трубку, но тут же раздаётся звонок.
-Да?
-Это я. Ира, я.. в общем, я думаю, после вчерашнего между нами всё кончено. Останемся друзьями.
-Пустота безгранична, Андрюш. Она не может кончиться. Между нами никогда
ничего не было. Моя бесполезная любовь и твои выжатые поцелуи в счёт не
идут. А остаться друзьями хотят люди, которые никогда ими не были. Пусто,
Андрюш, всё пусто, между нами пустота, везде пустота. Бывай.
- Подожди! - судорожно кричит он в трубку, и я морщусь, -Подожди! Я.. мне
кажется, я люблю тебя.
-Кушай лучше. И не переутомляйся. Тогда тебе ничего не будет казаться. Тем
более, такой кошмар. Впрочем, чего я тебе говорю, ты и сам всё знаешь. У
тебя всё под контролем.
-Ира! Я.. -но я вешаю трубку, выдёргиваю провод телефона из розетки и, одев наушники, с упоением подпеваю "Агате Кристи":"Я так устал, окончен бой, беру портвейн, иду домой"