Автор:K (k1980hp@yandex.ru)

Бета: Veronica-d

Рейтинг: PG-13, слэш

Pairing:Cеверус Снейп/Ремус Люпин

Disclaimer:Все герои принадлежат Дж.К. Роулинг.



"Люпин!"

Громкий стук в дверь. Сквозь резкую боль в голове - словно тяжелый шар перекатывается внутри черепа.

"Люпин, открой".

Я медленно поднимаюсь на ноги, запахиваю выцветший махровый халат. Это не много помогает - материя соскальзывает с плеча, открывая круглые кости, натягивающие кожу. Щелчок замка. Дверь открыта. Тут же под нос рука протягивает высокий кубок. Запах, который я не выношу, ударяет в ноздри. "Выпей это". Словно брезгуя, Северус, отдергивает руку от кубка. Темно-зеленая жидкость.

Я смотрю на Северуса, он на меня. Он ждет, когда я проглочу Аконит.

Глубоко вздохнув, зная, что протестовать бесполезно, да и некому, я проглатываю жидкость. Тут же захожусь в нестерпимом кашле. Легкие обжигает заодно с желудком. Я вижу, как едва скрываемый триумф мелькает в глазах Северуса. Однако это дерьмо никогда не было таким отвратным на вкус. Я, все еще морщась, продолжаю смотреть на Северуса. Нет, я не ошибся, даже губы его слегка дрогнули в усмешке.

"Ты чуть не пропустил время" - сварливо сообщает он, по-прежнему стоя на пороге. Высокая фигура, облаченная в рабочую робу. Все пуговицы до горла застегнуты ровной линией. Волосы аккуратно расчесаны, хотя и засаленные как обычно.

"Еще несколько часов и мне бы пришлось иметь дело не с тобой, а с твоим лохматым братом".

Да конечно, он прав. Если бы я не выпил лекарство, я бы вновь стал волком к ночи. Хоть и безобидным, но все же…

Северус все не уходит.

Что-то не так с ним. Я не могу понять. У него почти что торжествующий вид. Такой, будто он только что придумал что-то особенно неприятное для меня. Хм. Я думал со временем ему наскучит. Но, похоже, он никогда не успокоится. Я намереваюсь войти обратно в комнату. Даже дохожу до постели, чтобы вновь тяжело опуститься на нее. Надо позволить организму привыкнуть к "лекарству".

Тут Северус задает вопрос, который застает меня врасплох: "Не хочешь чашку кофе?". Я несколько минут смотрю на него, соображая, что означает этот вопрос.

Он нетерпеливо переступает с ноги на ногу, подняв бровь.

"Да, пожалуй" - отвечаю я.

Встаю и медленно иду за ним, из комнаты по коридору, вниз по лестнице. Кто бы мог подумать. Я - точно нет. Но что делать. В конце концов, мы со Снейпом оказались под одной крышей. Благодаря Дамблдору, как я всем объясняю. Однако, в глубине души, я знаю, что это судьба. Снейп идет впереди, своей подпрыгивающей, дерганой походкой. Некоторые вещи никогда не меняются, впрочем, так можно сказать о Северусе Снейпе целиком, каков он есть. От головы до пят - пласт бесконечной боли и ненависти. Наверно поэтому я позволяю ему делать мне больно. А может, есть другая причина. Сейчас, идя за ним, я все еще думаю, что может, стоило остаться в постели, все равно ничего хорошего от Снейпа ждать не приходится, значит и от этого безобидного приглашения.

Мы заходим в кухню. Она представляет собой странное зрелище. Половина ее, включая раковину, несколько шкафчиков для посуды, деревянный стол все из светлого дерева, представляет собой жизнерадостный вид. Яркие солнечные лучи, проникаются сквозь занавески и освещают мебель. И в противоположность в дальнем от окна углу стоят несколько рядов полок с бесконечными порошками и склянками - кусочек Царства Снейпа, забравшийся из подвала наверх. Порой я думаю, что если бы меня не было в доме, весь дом постепенно шаг за шагом превратился бы в бурляще-кипящую массу. Среди бесконечных пыльных склянок Северус медленно становился бы одним из своих препарированных экспонатов. Я подхожу к столу, сажусь и выжидающе смотрю на Снейпа. То же самое предвкушающее выражение не покидает его лицо. Он, наконец, отворачивается к шкафу и достает две чашки, сахарницу и ложки. Я зеваю, поеживаюсь от холода и оглядываю кухню. Северус заканчивает и протягивает мне чашку, садится напротив меня. Я удивляюсь про себя, почему он не спросил меня, сколько кусочков сахара мне класть, а уверенно положил три. Впрочем, при всей Снейповой внимательности это не удивительно. Повторяя мою мысль, он говорит: "Люпин, я так и думал, что ты не сможешь заметить новость, если она будет перед твоими глазами". Я оглядываюсь вокруг, затем взгляд мой падает на стол - на газету, свернутую трубочкой. Вопросительный взгляд на Снейпа. Тот кивает с непонятным триумфом. Я открываю статью, отпрянув в первую секунду. Знакомое лицо на первой странице. Сутулая фигура, обтянутое кожей лицо и глаза, наполненные какой-то бессмысленной тоской. Питер. Питер Петтигрю - его последнее фото. Затем я читаю краткий некролог, выделенный жирными буквами. Несколько строк, злоключения, обман, раскрытие тайны Петтигрю несколькими годами раньше. Краткая история предательства своими же собратьями - Пожирателями. Описание операции, необходимая предосторожность применения непростительных заклятий…

Что-то сжимается в груди. Я будто бы вижу себя со стороны. Я знаю, знал всегда, что так и должно быть. Это торжество справедливости спустя столько лет. Разве не так? Но непонятная пустота наполняет меня. Я не могу понять, почему. Снейп внимательно глядит на меня. Напряженно, он наклоняется ко мне, глаза блуждают по моему лицу, ища признаки слабости. Я лишь глубоко вздыхаю несколько раз, пытаясь заполнить пустоту внутри, однако она не исчезает. Пауза затягивается - я лишь смотрю устало на него, хотя он напротив, будто бы напрягается с каждой секундой все сильнее. Желваки выступают под бледной кожей, черные глаза словно горят на лице.

Наконец, я не выдерживаю этого. Газеты, непрошеных воспоминаний, и больше всего этого непонятного ожидания на лице моего соседа. Я резко отодвигаю стул от стола. Скрежещущий звук кафеля. Я встаю. Поворачиваюсь, чтобы уйти. Как всегда, спрятаться в свою волчью берлогу и вылить каплю за каплей боль, которая переполняет меня столько лет. Однако в этот раз чего-то не хватает, не хватает сил уйти. Возможно, эта наша боль, общая, его и моя, не позволяет мне уйти. Мне необходимо немедленно, сейчас же сделать что-то, разорвать, выплеснуть, что-то настоящее. Чтобы это было не похоже на меня обычного: смиренного со всем. Ярость и желчь словно бы поднимаются от желудка к горлу, я поворачиваюсь и смотрю на Северуса.

По-видимому, ничего хорошего нет в моем взгляде. Но он не дрогнул, он лишь так же неотступно приковано смотрит на мое лицо.

"Что, ты хочешь от меня?" - от ярости я не могу выговорить слова, выходит шипение.

Любой другой понял бы, что меня надо оставить в покое, уйти немедленно. Но не Северус. Словно бы всю жизнь он ждал этих моих эмоций. Он приподнимается из-за стола и обходит его кругом, становясь прямо передо мной, скрестив руки на груди. Я знаю, как часто мои друзья в прошлом срывались, не выдерживая этой его непонятной позиции, надменности. Однако, туман, что закрывает мне глаза, рожден не ненавистью к Снейпу. Вся моя жизнь, проносится перед моими глазами: Хогвартс, друзья, боль расставания, боль предательства, боль одиночества и боль смерти. Снейп вновь проиграл. Он не смог бы вызвать во мне такие чувства. На его лице ожидание, натянутое, готовое разорваться. Я не знаю, что он видит во мне - палача или вестника освобождения. Однако я не могу быть ни тем, ни другим. Все, что я могу, это справиться, наконец, с моей слабостью, отвернуться и выйти шаг за шагом по коридору, затем по лестнице, к себе в комнату. Я ухожу не оглядываясь. Однако могу видеть перед собой лицо Снейпа: растерянное, не верящее и раздавленное вновь.

***

Я выхожу из дома через пятнадцать минут. Ежась от холода, прохожу через двор, на маленькую узкую улочку, на которой стоит наш дом. Дамблдор постарался выбрать местность поскромнее. Это дом Дамблдора. Когда-то его брат жил здесь. Затем, когда Снейпу стало слишком опасно оставаться на позиции учителя Зелий, а мои скитания вконец утомили меня, наш старик "решил убить двух зайцев зараз" и поселил нас здесь вдвоем. Я находил удивительное удовлетворение в том, что Снейп третировал меня. Первое время, я даже не замечал его колкостей. Мне было достаточно крыши надо головой, своего рода домашнего уюта. Снейп обычно целыми днями сидел в подвале, гремел склянками и выпускал пары. Затем, я сделал несколько попыток сблизиться. Однако ничто не увенчалось успехом. Казалось, он еще более обозлился. Однажды, я спустился к нему в лабораторию. И предложил помочь, так как мне нечего было делать, а одиночество особенно сильно давало о себе знать. Снейп повернулся ко мне с широкой улыбкой (которая, впрочем, больше была похожа на усмешку) и попросил меня помочь ему растереть особую траву. Он подал мне специальную доску. Я работал около получаса, и совсем расслабился, когда он попросил меня пересыпать траву в стакан, добавить другой ингредиент и помешать ложкой. Не задумавшись, я сделал все, затем схватился за ложку, лежащую рядом с доской и немедленно отбросил ее. Мои пальцы, обхватившие основание немедленно покрылись огромными красными волдырями. Ложка была серебряной. Я был уверен, что это было подстроено специально, но, в духе Снейпа, завуалировано под случайность. Снейп лишь возмущенно проворчал, что мне следовало смотреть лучше, и теперь он беспокоится за зелье. Больше я не пытался ему помочь.

Сейчас, пройдя до конца улицы, я оглядываюсь, чтобы убедиться, что никто меня не может заметить и исчезаю. Погода на нашей улице была сухой и по-осеннему свежей. Однако, едва появившись возле большого кладбища, я ощущаю капли дождя на лице. Наклонив голову, запахнувшись в плащ поглубже, я ныряю под сень деревьев в калитку. Это старинное кладбище. Некоторым могилам здесь уже более двухсот лет. В мой последний визит, я задерживался возле некоторых, чтобы стереть слои пыли и листьев, и прочесть старинные имена. Сейчас я направляюсь наискосок к самой ограде. В правом дальнем углу две аккуратных могилы. Спустя столько лет они по-прежнему ухожены. Белый камень с вычерченными золотом именами. Я сажусь рядом с правой могилой и закрываю глаза. Я знаю, что именно здесь мое сердце научилось находить покой. Много лет подряд я приходил сюда в отчаянии, и уходил в успокоении. Я глажу камень рукой, отчаянно пытаясь понять, почувствовать смысл моей боли. Я вновь вижу перед собой лицо Питера в газете - отчаянный бессмысленный взгляд. Однажды мы с Сириусом решили его судьбу, отбросив в сторону годы дружбы и ненависти, подняв палочки в унисон, направив в сердце. Тогда твой сын остановил нас. И нам показалось это правильным, словно твой голос звучал в его устах. Почему?

Тогда, все было ясно с Питером: он был недостоин, недостоин жить, чувствовать. Как? Раз он предал тебя, нас, нашу жизнь и любовь. Однако, сейчас я не могу понять, что разрывает мое сердце тоской. Почему смерть предателя отдаляет от меня счастье еще дальше, чем прежде. Мне казалось, что есть смысл в мести.

Я открываю глаза - серое небо нависает над деревьями, два камня неподвижно стоят передо мной. Словно требуя от меня, чтобы я сам ответил на все вопросы. Долгожданный покой не приходит.

Через какое-то время я поднимаюсь. Пора прощаться. Я кидаю последний взгляд на могилу и ухожу. Миновав ограду, я возвращаюсь обратно.

Когда я открываю дверь, на улице уже темно. В доме по-прежнему стоит тишина. У меня нет сил думать и волноваться за Снейпа. Еще одно истерзанное сердце слишком тяжело вынести.

***

Лишь только закрыв глаза вечером, я проваливаюсь в мир воспоминаний. Я вижу себя ребенком, несмелым и неуверенным. Я сажусь в вагон Хогвартс Экспресса. Отец провожает меня, машет рукой. Мать, так и не привыкшая за всю жизнь к волшебству, удивленно косится на прохожих. Я чувствую, их облегчение от моего отъезда, пусть даже они не признаются себе в этом никогда. Затем, Большой зал. Я уже на четвертом курсе. Я вижу улыбающихся Сириуса и Джеймса, Питер сидит поодаль и ковыряется в хлопьях. Чей-то громкий смех. Я поднимаю глаза и встречаю неотрывный взгляд Снейпа из-за соседнего стола. Он такой же как всегда: худой, длинный, с бесконечным жадным взглядом. Я понимаю, что он наблюдает за нами. Я решаю, не думать об этом. Это его дело, в конце концов.

Возле озера, незабываемая сцена сражения Джеймса и Снейпа. Впрочем, Сириус тоже подсобил. Северус унижен и растерзан. Я отчетливо вижу его болезненный, ненавидящий взгляд.

Я просыпаюсь от какого-то непонятного громкого звука. Старые инстинкты срабатывают мгновенно. Я выскакиваю из кровати и в секунду сбегаю на первый этаж. Грохот слышится из подвала. И снова тишина. Я открываю дверь - какой-то едкий пар заволакивает все вокруг. Опрокинутый котел на полу, отсвечивающий пламенем. И среди всего этого Снейп - длинная бледная рука подогнута под голову. Он лежит на полу. Он выглядит так, будто бы не упал, а заснул прямо здесь возле стола. Я захожусь в приступе кашля. Подбегаю, пытаюсь поднять его на руки. С трудом мне удается приподнять его и кое-как, не задумываясь о его теле, я полунесу-полутащу его к двери. Бросив его едва ли не на пороге, я возвращаюсь и понимаю, что забыл палочку наверху. Подхожу к Северусу, нахожу в его кармане палочку и вновь захожу в подвал. Короткое заклинание, сперва палочка лишь слегка подрагивает в руке, но затем срабатывает - поток воды тушит загоревшийся котел. Пойдя к Снейпу, я произношу заклинание, чтобы поднять его в воздух и осторожно шаг за шагом несу вверх по лестнице. Я решаю, что в его спальню возле подвала может проникнуть ядовитый дым. Положив, его на кровать. Я всматриваюсь в его лицо. Мне необходимо срочно предупредить Дамблдора. Приходится спускаться вниз. К камину. Как ни опасно его зажигать, но я надеюсь на толстые стены подвала и разжигаю огонь. Через несколько секунд я уже вижу кабинет Дамблдора.

"Альбус!" - кричу я.

Он почти тотчас же возникает рядом.

"Скорее, Альбус, Северус…". Он жестом останавливает мои излияния и дает мне понять, чтобы я посторонился. Я отползаю от камина. Голова еще кружится от дыма, и сразу встать тяжело. Дамблдор появляется в вихре пламени. Я бегу наверх - он следует по пятам. Подойдя к кровати, он всматривается в лицо Северуса. Берет его за руку. Шепчет что-то под нос. Затем, бросив пронзительный взгляд на меня, спрашивает: "Что случилось?". Я рассказываю. Он что-то мычит под нос. Затем, кивает и отходит.

"Все в порядке" - вздыхает он. "Он скоро придет в себя."

Я предлагаю чашку чая, Альбус соглашается.

Он некоторое время смотрит задумчиво в одну точку. А затем спрашивает: "Ремус, было ли что-то еще, что могло расстроить Северуса сегодня?". Я неуверенно вздыхаю. Что может его расстроить, если он рядом со мной - саркастически думаю я.

Я качаю головой. А затем, резко вспоминаю, утреннюю историю с газетой.

Я рассказываю ему, о том, как с утра, он разбудил меня с зельем в руках и пригласил "на чашку чая".

Альбус задумчиво кивает.

Затем, извинившись, говорит, что ему пора. Уже у камина, он внимательно смотрит на меня и говорит: "Ремус, я понимаю, что тебе тяжело, но постарайся понять…" - затем кивает и, сгорбившись, исчезает в вихре пламени. Я долго хожу по кухне, вспоминая слова Дамблдора, и весь день, неожиданно разбудивший столько воспоминаний и снов.

Утром - Снейп спускается вниз - бледный и растрепанный. Я спрашиваю, как он себя чувствует, но он лишь кивает. Мне жаль его: он ненавидит быть слабым. Но всю жизнь ему приходится мириться с собственной слабостью.

Я не знаю, что именно натолкнуло меня на эту мысль, однако раз появившись, она не исчезает из моего сознания. Его всегдашняя презрительная маска словно бы сломалась перед моим внутренним взглядом и я вновь увидел его таким, каким он был когда-то - мальчишкой, не умевшим скрывать свои чувства и отчаянно стремившимся урвать хоть часть того, что было принадлежало другим, но никогда ему самому.

Мы пьем чай на кухне.

"Зачем ты показал мне газету?" - мой вопрос застает его врасплох. Он чуть не проливает чай. Резкий темный взгляд. Однако я непоколебимо смотрю на него, готовый к выпадам и любым другим лазейкам, к которым он может прибегнуть. "Ты ведь всегда завидовал, ведь так?" - тут его лицо действительно искажается болезненно. Но я уже не могу остановится. Я слега приподнимаюсь над столом, опираясь на него руками. Неотрывно слежу за его лицом. "Скажи же, наконец, все, что тебе было нужно, это урвать кусочек того, что у нас было".

Он уже заметно дрожит, гнев плещется в глазах.

"Зачем, скажи, тебе было нужно показать мне газету? Насладиться местью? Тем, что никого не осталось?" "Да. Неожиданно выплевывает он. "Никого - ты один. Ты, если не считать твоего дружка волка", - он откровенно смеется.

Гнев вновь поднимается во мне. Сейчас я уже не чувствую себя собой, а скорее чем-то темным, готовым на все. Сорвавшись с места, я возвышаюсь над ним через секунду. Хватаю его за горло. Приближаю его лицо к своему. Я ненавижу его, сильно. Черные глаза, жилка, вздрагивающая под бровью над левым глазом. Я вижу долгожданный триумф в его глазах. Он ждет боли. Прикованный к его шее пальцами и взглядом к его глазам… сила чувства, горящая в его взгляде, медленно берет надо мною верх. Сам не зная почему, я успеваю заметить вспышку удивления в его глазах, я впиваюсь в его губы своими. Это не любовь и не страсть. Это что-то древнее, словно покаяние. Все, что он желал когда-то изливается из моих губ. Годы счастья и света. Я дергаю его вверх. Он так поражен, что не сопротивляется. Раскинув его руки, словно у тряпичной куклы в сторону. Я распахиваю его темный халат, непонятное влечение ослепляет меня. Я не могу видеть его, и я слышу только громкий стук сердца. Как в тумане, что поднимается от кончиков пальцев, я двигаюсь, слушаясь своих эмоций. Я чувствую мягкую кожу шеи под моими пальцами, взбухший сосок под губами, натянутый член и глухой стон, отраженный моим.

Словно проснувшись от тяжелого сна, я опускаюсь лбом на стол и закрываю глаза. Я слышу дыхание Снейпа - сбившееся. Шорох одежды, стол вздрагивает - шаги удаляются. Я прихожу в себя лишь спустя несколько минут. К тому времени его уже нет - он просто исчезает. Я возвращаюсь на кухню, наливаю себе чашку чая. Впервые за многие годы боль и чувство вины не преследует меня: ни перед собой, ни перед друзьями, ни перед кем-то еще, кто был чужим, но каким-то образом сросся с моей жизнью. На следующий день я все еще один и по-прежнему не беспокоюсь. Лишь на третий день пустой дом начинает пугать меня. Я захожу в подвал каждое утро, чтобы увидеть все тот же испорченный котел на полу и кучку осколков возле шкафа. Снейпа нет.

Я все больше провожу времени на кухне, словно ожидая его шагов. Я никогда не думал, что могу что-то чувствовать к нему.

Наконец, я решаюсь написать Дамблдору. На этот раз я посылаю письмо с совой. В тот же вечер, Дамблдор появляется передо мной. Он серьезен и взволнован. Он просит рассказать, что произошло. Я усмехаясь говорю, что мы слегка повздорили. Однако он неудовлетворен. Шаг за шагом, он требует от меня всю историю. В какой-то момент, он останавливает меня без объяснений, и, попрощавшись, просит сообщать обо всех изменениях.

Проходит еще неделя. Однажды утром я сижу за чаем и открывается дверь. Снейп на пороге - такой же аккуратный как всегда. Он молча проходит на кухню и садится рядом. Я встаю и наливаю ему чашку чая - впервые за все время, что мы провели в доме вместе. Он не отказывается, берет ее у меня из рук. И в этот момент наши взгляды встречаются. Я понимаю, что что-то изменилось. Что-то, что впервые за много лет дает мне надежду.