Автор: Natuzzi (valent@newmail.ru)

Рейтинг: R

Pairing:Северус Снейп/Люциус Малфой

Disclaimer: Не мое.

Примечание: Фик написан на HP Ficathon, для lilith20godrich.



"С тобой каждый раз как первый". Так иногда говорят влюбленные, пытаясь выразить свое восхищение. Северус Снэйп находил этот комплимент весьма сомнительным. А Люциус Малфой вообще считал его оскорблением. И оба они сходились во мнении, что от этих слов отдает неуклюжестью. Сами же предпочитали считать каждый свой раз последним.

С памятной ночи посвящения, когда на их руках было выжжено черное клеймо, два слизеринца превратили эти простые слова в своего рода игру. Перед аудиенциями у Лорда, перед темными рейдами, перед встречами с другими Упивающимися, они говорили друг другу: возможно, этот раз последний.

И секс неизменно обретал особый привкус.

Чаще всего дело было даже не в реальной опасности. А в том, какую свободу давало ощущение последнего раза. Как допинг, как наркотик, не нужный по сути, но рвущий в сознании сдерживающие нити.

Этот раз последний.

Нужно поскорее вспомнить, чего еще они не пробовали, можно не думать, как их утехи будут выглядеть после… И они забывали себя.

Северус думал, что такие развлечения годятся для мальчишек, а никак не для взрослых мужчин, и уж в любом случае с ними покончено вместе с падением Темного лорда. Однако оказалось, что игра имела для них больший смысл, нежели юношеская бравада перед смертью. Вопреки своей воле он вновь почувствовали неповторимый вкус вседозволенности, когда Вольдеморт вернулся и различными способами собрал бывших слуг под свой стяг. Всех слуг.

Но только сегодня Снэйп узнал, как бывает на самом деле…



Последний раз ударили настенные часы. Полночь. Зашелестели занавеси, подсказывая, что из ванной вернулся Люциус. Северус вдохнул запах душистого пара, ворвавшегося в комнату вслед за ним. Жаль, что он не пошел вместе с Люциусом. Но тот любил принимать ванну в одиночестве. Снэйп приподнялся на локтях, вглядываясь в полумрак, наблюдая, как Малфой пробирается к кровати, лавируя между предметами обстановки. В новом замке Темного лорда было чересчур много вещей, - мебель, подсвечники, статуи и статуэтки, оружие и всякие безделушки. О красоте интерьера или порядке никто не заботился, поэтому вещи стояли и лежали, где попало. Некоторые из них были роскошны, другие редки, третьи просто дороги, а некоторые сочетали в себе все сразу, но собранные вместе они создавали ощущение грандиозной свалки великолепия. Иногда Снэйпу казалось, что Вольдеморт и своих людей считает вещами. Обстановка способствовала.

Люциус обогнул высокие напольные часы и, наконец, остановился в изножье кровати. Он снял с ближайшего кресла широкий платок и обернул его вокруг бедер. Линии узора на шелке легли вдоль его бедер, подчеркивая изгибы мышц. И Малфой снова двинулся в путь между мебелью, пытаясь добраться до окна.

После секса он иногда становился не от мира сего. Северус привык к его молчаливой отстраненности в эти минуты. Но сегодня она была откровенно не кстати. Истинное осознание последнего раза приносило растерянность и понимание того, что чтобы он сейчас не делал и не говорил, ему все равно не успеть выполнить и сказать все. Потому что полночь уже наступила, и ждет их…



Новое развлечение Темного лорда, придуманное им на третий год после начала второй войны, не отличалось особой замысловатостью, зато имело вполне конкретную цель. Со времени своего воскрешения Вольдеморт потерял доверие ко всем живым существам, кроме разве что своей змеи. А каждого Упивающегося априори считал потенциальным предателем. И для выявления неверных он придумал весьма экстравагантный способ. Регулярно Лорд выбирал двух своих слуг, не объявляя, впрочем, кто состоит в паре. А потом давал им задание. Одно на двоих. Обычно оно состояло в добывании какого-нибудь важного артефакта, реликвии, или чего-либо другого, существовавшего в единственном экземпляре.

Удачливый добытчик мог рассчитывать на особое расположение Лорда, выражавшееся в том, что победитель в подобных марафонах больше не участвовал, и признавался человеком в принципе надежным. Лично Снэйпу такая логика казалась слегка натянутой, но заикнуться об этом безумному черному магу было бы вовсе противоестественно. Да, а проигравший… проигравший умирал. Долгих зрелищных казней не устраивали. Авада Кедавра. Гроб, подготовленный специально для такой вечеринки. А потом все отправлялись чествовать победителя.

После того, как гробы с первыми неудачниками были развеяны по ветру, ужас перед затеей Вольдеморта сменился равнодушием к смерти. А после десятка выполненных заданий некоторые всерьез стали считать ее азартной игрой и делать ставки на то, кто окажется следующим.

Северуса Лорд позвал, когда тот уже был рад наступлению своей очереди. При общении с глазу на глаз было особенно заметно, что многолетнее пребывание между мирами свело Вольдеморта с ума. Его темный взгляд как ртуть перетекал с одного предмета на другой, но ни разу не остановился на посетителе. Однако даже безумие не вытравило из его разума рационализма. По крайней мере, Вольдеморт не требовал, чтобы Упивающиеся рисковали жизнями ради безделушек. Равнодушно, но все же твердо, Лорд сказал Снэйпу, что ему необходим Алый диск Ксоталанки - ритуальное орудие жертвоприношения, использовавшийся ацтекскими колдунами. Сей артефакт был буквально пропитан проклятьями жертв, которых вели на заклание в честь древних богов, и мог служить дьявольски мощным оружием. Хранился Диск в секретных подвалах Министерства магии, и, как следствие, попытки, достать его, были не менее опасны, чем он сам.

Однако ожидание этого задания настолько изводило Снэйпа, что у него больше не было никакого страха…



Перед смертью не надышишься. И не насмотришься на любимого человека. Хотя удержаться от этого невозможно. И Снэйп не отрываясь, разглядывал темный силуэт мужчины у окна, чья красота, покорявшая многие взоры, с годами переплавилась в благородство черт, превратилась в импозантность, к которой в отличие от красоты не возможно было привыкнуть.

Полной грудью Северус вдыхал запах палой листвы вперемежку с тяжелым навязчивым дымом от сигареты в руке Малфоя. Холодный воздух касался груди и живота, вызывая на коже маленькие щекотные мурашки. Хотелось укутаться потеплее, согреться, но осенняя промозглость была такой настоящей, что Северус еще острее почувствовал, что скоро лишиться этих ощущений. Сама смерть никогда не казалась ему холодной. Для Снэйпа она была теплой и глухой, как ватное одеяло, которое укутывает тебя с головой и не пропускает внутрь ни звуков, ни запахов, ни веселого, бодрящего прохладой, ветра. Северус откинул простынь, открываясь сквозняку полностью, и закрыл глаза. Думать о собственной смерти оказалось интересно только гипотетически. Когда она уже заносит над тобой свою кривую косу, это не самое приятное занятие. В эти мгновения смертью не упиваются, - ею захлебываются. Жутковатое ощущение, если признаться честно.

Однако Снэйп нашел способ борьбы со страхом. Каждый раз, когда он наступал на него, Северус вспоминал тот день…

Когда он узнал, кто является его конкурентом, на улице бушевала гроза. И она была точным отражением того, что творилось у него в душе. Холодный ливень страха размывал надежду, как небо тучами сердце заволокло бессилие, а иногда их словно молниями прорезала ярость. Гром он создавал сам, вышагивая по своему рабочему кабинету и постоянно сшибая мебель, стоявшую на пути.

Он не мог понять, почему Лорд принял решение, что именно они должны соперничать за право жить. Запоздалая месть? Расплата за то, что они не смогли завоевать для Вольдеморта весь мир?

Или случайность? Мог просто взять два первых попавшихся имени. Откуда ему знать, какие между ними отношения?

Или Вольдеморт знал о них, но ему все равно, что люди могут много значить друг для друга. Лорду и раньше было наплевать на личную жизнь своих слуг. А теперь ему вообще интересно только то, может его предать человек находящийся рядом, или нет. Или ему не все равно и он решил, что их соперничество - это неплохая забава. Или все-таки месть?

Северус перебирал варианты, словно пересыпал из ладони в ладонь горсть черных лаковых бусин. Снова и снова, пока вдруг не понял, что суть проблемы заключена вовсе не в причинах, по которой они оказались конкурентами. Суть в том, что кто-то из них умрет.

Снэйп стоял у стола и невидяще смотрел на листы пергамента, на которых записывал свои идеи по поводу похищения Диска. Они уже потихоньку начинали складываться в план. Он мог бы выполнить это задание. Но теперь у его противника было лицо. И от того его заметки стали казаться планом предательства… Очередного. Он слишком часто предавал. Так часто, что смог забыть истинное значение верности. Он ухитрился предать даже свою ненависть, убив ее равнодушием. Но у него еще оставался последний рубеж…

Люциус вернулся в постель. Демонстративно избавился от шелкового платка и растянулся рядом на спине.

Снэйпу ужасно хотелось спросить Малфоя, добился ли он успеха. Тот ни разу не завел разговора о задании Лорда. Считал его слишком незначительным, чтобы обсуждать? Или просто не хотел тревожить?

Снэйп небезосновательно надеялся на первое. У Люциуса остались неплохие связи, даже когда началась война, и он имел много возможностей достать Диск. Кроме того, Малфой имел навыки обращения с предметами черной магии, обладал интуицией кошки, проживающей пятую жизнь, а главное, был стопроцентно уверен в себе. У него в крови, да наверное, у всех Малфоев, было заложено одно замечательное качество: не замечать вокруг никаких препятствий к намеченной цели. И вся проблема обычно состояла в том, что ему нужно было четко осознать необходимость достичь чего-то. Но если это происходило, его ничего уже остановить не могло.

Хотя разве все эти знания могли успокоить его?

- Люциус. - позвал Снэйп.

- Да-а? - Коротенькое слово содержало в себе готовность к чему угодно, только не к разговору. Люциус повернулся и придвинулся ближе.

Северус вздрогнул от неожиданности. Не от близости, нет, но он ожидал прикосновения теплой кожи, разогретой горячей ванной, и совсем забыл, что Люциус практически голый проторчал черт знает сколько времени у открытого окна.

- Там снег идет. - шепнул Люциус. Северус прикусил язык, чтобы ненароком не сделать ему выговор за неразумное поведение.

- Ледышка. - буркнул он, прижимая его крепче к себе.

Люциус припал губами к его шее, и Северус почувствовал, как он улыбается.

- Погреемся?

Момент снова был упущен. Теперь уже безвозвратно. Это была его последняя возможность что-либо выяснить наверняка. Он предпочел еще раз почувствовать себя живым. Северус подумал, что поступил правильно…

Решив поговорить с Малфоем, Снэйп немедленно послал ему письмо с просьбой, как можно быстрее связаться с ним через каминный портал.

Он сидел и смотрел на пламя в камине, ожидая, когда там появится лицо Люциуса. За несколько часов, пока он обдумывал, как им лучше поступить, навалилась нещадная усталость. Любой вариант, приходивший на ум, был всего лишь карточным домиком, который рассыпался, стоило только подуть на него. Даже бегство было исключено из-за хода этой проклятой войны.

Довольно скоро после ее начала стало очевидно, что ни одной стороне победа не достанется быстро. Силы равны, а уступать никто не желает. И тогда все расслабились. В Министерстве начались кабинетные бои. Вольдеморт затеял свои сумасшедшие игры "Кто тут у нас предатель?", а его противники предпочли более романтичный способ действия - партизанскую войну.

А Снэйп знал точно, даже если бы они могли вместе покинуть Вольдеморта и попросить защиты у Ордена Феникса, Люциус никогда не согласиться скрываться. Он не создан для того, чтобы бежать. Малфой должен оставаться там, где он будет на виду, где есть признание, власть, возможность действовать и жить полной жизнью. Жить… Люциусу есть ради чего жить в этом мире, хоть с Вольдемортом, хоть без него. У него есть очень много.

"А у меня есть только моя любовь. - подвел черту Снэйп. - Да и она тоже принадлежит тебе".

- Ты красивый, когда смотришь на огонь. Такой спокойный.

Снэйп вскинулся и обнаружил, что Малфой стоит в дверях. Лицо, волосы, плащ и даже перчатки блестели от дождя. Он стоял неподвижно, облокотившись на косяк, но Снэйпу показалось, что он принес в его дом частичку мятежной бури.

Северус сердито отмахнулся, но внезапная нежность только усилила его решимость, как цемент скрепив воедино все доводы. Он не сможет ничего объяснить. Он не расскажет об их нежданном соперничестве. Не будет придумывать выход из ситуации. Он никогда не предложит ему бежать. Но бороться за право быть победителем он тоже не будет. Только не с Люциусом. Он слишком любит его для этого.

Просто отходить в сторону было тяжело. Как жизнь не учила его смиряться, но он так и не усвоил ее урока. "Пять баллов с Слизерина, мистер Снэйп, за чудовищную упертость", - сказал он сам себе.

И набросился на него.

Черные мантии, белая кожа. Платиновые и смоляные пряди вливаются друг в друга. Черно-белая, гравюрная борьба закончилась удивленной покорностью гостя и отчаянной безжалостностью хозяина. И вовсе не блаженство было в их ошеломляющей схватке. Не единение - месть. Он заранее мстил ему болью за свою смерть. Будущую, преждевременную… случайную… добровольную.

Возьми! Давай, возьми мою жизнь! Сделай ее своей!

Кричи! Когда получаешь новую жизнь положено кричать!

Пусть моя жизнь отныне тоже будет в твоем теле.

А я отдам, отдам все, только надо… Сейчас надо пережить все, выгореть, выплеснуть…

И станет легче…

От того, как Люциус был нежен в этот раз, щемило сердце. Но это было приятное ощущение. Жизнь заканчивалась хорошо.

Рука любовника лежала на его груди, поэтому вспыхнувшую огнем метку Малфоя, Снэйп почувствовал одновременно с ним. Люциус лениво шевельнулся, поцеловал Северуса в плечо и неторопливо отстранился.

- Тебе надо аппарировать. - рассеянно произнес Снэйп.

- Голым? - Малфой рассмеялся. - Торопиться незачем.

Люциус одевался медленно и тщательно. Северус перелег на бок и, подперев голову рукой, наблюдал за его облачением.

Застегнуты пятнадцать крошечных пуговичек на белоснежной рубашке. Белые манжеты сковали запястья. Широкий ворот кружевной пеной лег на плечи. Малфой отошел к зеркалу, чтобы надеть черный расшитый камзол, подчеркивающий его талию. Люциус откинул назад волосы. Хотел собрать их в хвост, но передумал и оставил распущенными. Северус одобрительно улыбнулся. Ему стало жаль, что он не увидит его в миг триумфа. Он не хотел думать о том, насколько его собственная смерть омрачит его победу. Но будет время очень короткое, когда он бросит свой трофей к ногам Темного лорда. И останется жить.

- Мне пора.

Люциус огляделся, проверяя, не забыл ли что-нибудь. Снэйп потянулся к его плащу, чтобы подать ему последнюю деталь одеяния.

- Нет, не надо. - Малфой с улыбкой перехватил его руку. - Я не хочу его одевать. Ты никогда не замечал, как в зале у Лорда жарко? - Он поднес его раскрытую ладонь к губам.

- Да, верно, - согласился Северус. Ощущение мягких губ на его ладони. Это, пожалуй, самое ценное, что он будет помнить перед смертью. - Такое впечатление, что у него сам дьявол камины топит.

Люциус потянул его вверх, к себе. Последний поцелуй был настойчивым. Даже неизвестно с чьей стороны больше, но прервал его Малфой. Внезапно. Его рука выскользнула из ладони Снэйпа. Он отошел к большому дубовому столу, взял свой портсигар и кинул его Снэйпу.

- Это тебе.

- Я не курю - ухмыльнулся Северус, рассматривая пойманную на лету вещь. - Бросил.

- Знаю. Это так. Вдруг... - Люциус ухмыльнулся и не стал договаривать. Он достал волшебную палочку и, склонив голову, окинул Снэйпа долгим взглядом. - Я люблю тебя, Северус.

Он аппарировал быстрее, чем Снэйп успел сказать хоть слово. Северус протянул руку, но схватил лишь пустоту.

"И я тебя люблю, Люциус". Он прикоснулся к своим губам. Что-то неправильное было в их прощании. Попрощаться навсегда невозможно? Тогда почему такое чувство, что именно это они и сделали?

Северус бросил портсигар на кровать и стал одеваться. Он в своей одежде не был столь же элегантен, как Малфой, но выглядел достаточно строго, чтобы принять смерть с достоинством. А этого вполне достаточно. В конце концов, достойная смерть много раз была пределом его мечтаний. Так стоит ли упрекать судьбу за исполнение столь неприхотливого желания?

А что если это будет не просто Авада Кедавра? Что если Вольдеморт ради него изменит правила игры… Он сжал кулаки и прижал их к вискам. Великий Мерлин! Как же страшно! Может действительно покурить?

Снэйп отыскал в простынях портсигар и подошел к окну. Правда снег идет. Первый в этом году. Он погладил выгравированные инициалы Малфоя на полированной крышке портсигара.

И вдруг из окон нижних этажей навстречу белому лунному свету, тихо льющемуся с неба, со свистящим звуком взметнулась вспышка изумрудного света. И все снежинки на миг превратились в пронзительные искорки мучительно зеленого цвета. Цвета смертельного проклятья.

Сердце трепыхалось, забыв о каком-либо подобии ритма. Снэйп медленно опустил глаза на уютно лежавший в его руке портсигар. Сигарет в нем не было.

Среди складок шелкового платка тускло мерцал Алый диск...