Автор:Нюшка

Бета:Мартышия Адамс

Рейтинг:R

Pairing:Фред Уизли/ ?

Жанр: Драма

Предупреждение: инцест, смерть персонажа

Саммари: Психотерапия бывает и такая…

Основано на событиях происшедших в 1-4 книгах, о пятой книге ничего не знаю))))

Disclaimer:Не претендую ни на что, и ни на кого



Молли Уизли никогда не различала своих сыновей-близнецов. Довольно странно для матери. Но ей это было и не нужно. Она просто воспринимала их как единое целое. Некое существо Фред-Джордж, которое она отчаянно любила. Существо, которое временами доводило ее до приступов слепящего бешенства, и за которое она могла бы отдать жизнь. Они так походили на саму Молли в молодости. Ей доставляли удовольствие их школьные шалости. Настолько забавно было представлять себе, как перекашивало физиономию Филча, когда ее мальчики откалывали очередную шутку. И как же сердилась она, когда возникла глупая идея с хох-магазином. Молли казалось неправильным, что столько таланта и изобретательности будут растрачены впустую, на мелочи, неспособные дать близнецам обеспеченного будущего.

Будущее… Какая издевка звучит в этом слове сейчас, когда Джордж умер.

С Молли произошло худшее, что только может произойти с матерью: она похоронила сына. Когда пришла страшная весть, ей захотелось одного: лечь и укрыться с головой старым стеганым одеялом, прячась от несправедливости судьбы. Однако семья требовала постоянной заботы, и ей пришлось быть очень сильной и несокрушимой. Опорой для растерявшихся мальчиков. Саму Молли могла поддержать только Джинни. Теперь, через месяц после похорон, самой большой заботой для матери был Фред. Уже не Фред-Джордж. Только Фред. Один, навсегда.

***

Артур Уизли никогда не путал своих сыновей-близнецов. Они были такими разными. Был Фред - спокойный, задумчивый флегматик, преклоняющийся перед более ярким братом. И был Джордж. Глубоко любимый Джорджи. Стыдно признаться, но ни к кому из своих детей мистер Уизли не относился так, как к старшему из близнецов. Отцовская любовь - странная штука: Артур Уизли никогда не мог полностью поверить, что этот блестящий молодой человек - его сын. Все то, что с рождения отсутствовало у Артура, c лихвой вмещал в себя Джордж: жизнерадостность и изобретательность, ум и уверенность в собственных силах. Фред же был словно зеркальным отражением своего не слишком удачливого отца - закомплексованным и зависимым.

И вот теперь - горе, которое выбивает почву из-под ног и заставляет с недоумением поднимать глаза к небесам: Джордж, гордость и радость родителей - умер. Понадобилась эта смерть, чтобы Артур Уизли осознал, наконец, насколько любит младшего из близнецов. И боль потери не сломила Артура только потому, что он понимал, как нужен семье, нужен Фреду.

***

Фред Уизли никогда не воспринимал себя как единое целое с братом. Фред никогда не думал о себе как о самостоятельной личности. Был Джордж, веселый, заводной, мозг и сердце всех их шалостей и задумок. И был он, Фред, просто дополнение, довесок к блестящему брату, обожающий Джорджа. И теперь он просто жалел, что не умер вместе с ним. Невыносимо было спать в той самой спальне, в которой они жили вместе, сидеть на том же стуле, каждое утро выходить в ту же кухню. И видеть свое лицо в зеркале - такое похожее на лицо брата и такое… иное.

Месяц.

Уже прошел месяц.

Прошел только месяц.

Кто сказал, что время лечит? Он ошибался, этот глупый, легкомысленный человек. Боль не ослабла, а, казалось, стала даже сильнее. Почти все это время Фред молчал. Единственное слово, которое он произнес, и которое дало понять, что юноша слышит и осознает происходящее вокруг него, было короткое и твердое "Нет" в ответ на предложение матери поселить к нему в комнату Рона. О, она, конечно, хотела сделать это из лучших побуждений, считая, что после 16 лет проведенных с братом, Фреду слишком тяжело жить в комнате одному. Рон должен был спать на кровати Джорджа, занять в комоде два ящика, которые до сих пор заполняли вещи брата-близнеца. Рон мог окончательно изгнать запахи и тени воспоминаний из маленького мирка Фреда-Джорджа, который теперь принадлежал только одному их них. Фред не мог позволить этому случиться. Он сам спал на кровати Джорджа, и даже не разрешил матери сменить постельное белье.

Он часами сидел на полу возле открытых ящиков комода, просто перебирая вещи брата, вдыхая родной запах. Два раза Фред засыпал, держа во рту старую зубную щетку Джорджа. Каждый его день был наполнен только одним - ожиданием вечера. И Джордж ни разу еще не обманул надежды Фреда - он снился каждую ночь. В ярких реалистичных снах они придумывали новые проказы, доводили до белого каления мать, занимались любовью… Если бы не эти ночи, Фред уже позволил бы себе умереть. Но отказаться от последнего подарка брата он был не в силах. Он, конечно, понимал, что это прямой дорогой ведет его к светлым палатам клиники Святого Мунго. Но ему было все равно.

Его жизнь закончилась в тот момент, когда, влетев в госпиталь Хогварца, он увидел слезы в старческих глазах Поппи Помфри. И прикоснулся к уже ледяной руке брата. Его ладони до сих пор хранили жуткое, нереальное ощущение этого холодного касания. Фред часто думал, что ему было бы легче, если бы он тогда успел проститься с братом. Если бы успел произнести слова: "Прощай, Джорджи". Возможно, тогда Фред Уизли смог бы найти в себе силы для жизни.

Фред медленно опустился на кровать Джорджа и прижался лицом к его подушке - запах ускользал, уже подменяясь его собственным. Он слегка вздрогнул, когда тихонько скрипнула дверь, но не обернулся. Он не знал, кто вошел в комнату.

- Фредди, - не звук - шорох ветра.

Голоса всех мужчин Уизли так похожи. Если сейчас закрыть глаза - можно разрешить себе думать, что слышишь голос Джорджа. Фред так и поступил. Закрыл глаза и шевельнул губами, выдыхая имя брата:

- Джорджи…

Он не вздрогнул и почти не удивился, когда теплые руки нежно и легко прошлись по его растрепанным, отросшим волосам. Человек, стоящий за спиной Фреда, молчал, и это только углубило фантазию, почти галлюцинацию. Уверенные, опытные руки. Джордж тоже был таким: уверенным и опытным. Фред никогда не спрашивал брата, где был этот опыт приобретен. Для него Джордж был первым и единственным. Сейчас тело Фреда отвечало на знакомые четкие действия чужих рук. К рукам присоединились мягкие влажные губы. Уколы-поцелуи в уязвимые места заставили Фреда вновь со стоном произнести имя брата:

- Джордж….

Как сладок обман. Как приятно обманывать себя. Только не думать. Если не думать, то можно поверить, что это призрак Джорджа пришел утешить любимого. Так просто поверить. Вера и надежда - такие странные чувства…

Почти как в его снах. Несколько легких касаний - и на пол падает расстегнутая рубашка Фреда. Руки любовника скользят по обнаженным плечам, ласково и будто небрежно касаются ремня брюк и… Забывшись, Фред положил руки на плечи Джорджа. Джорджа? Слишком широкие плечи. Крепкое мускулистое тело, которого касались ладони, совершенно не походило на мальчишескую худобу брата-близнеца. Фреда будто окатили ведром ледяной воды. Оказавшаяся такой хрупкой, фантазия разлетелась, как стеклянный шарик. Даже воздух наполнился тихим далеким звоном. Фред резко отшатнулся. Он хотел открыть глаза, но все же не сделал этого, надеясь на чудо. Чудо всегда происходит, если умолять о нем достаточно искренне. Теплые ладони скользнули на его веки, не давая глазам встретиться с реальностью. Голос-шелест:

- Не прикасайся, не смотри, просто позволь мне помочь тебе…

Как все же похожи голоса мужчин Уизли. Голос, похожий на голос Джорджа… Голос Джорджа уводил в мечту. Вернулось четкое и ясное ощущение присутствия рядом любимого. Брюки упали рядом с рубашкой. Когда длинные чуть шершавые пальцы коснулись возбужденного члена, Фред только сильнее сжал веки. Пальцы продолжили свое путешествие, проведя влажную дорожку от основания члена к чувствительной головке. Именно так играл с ним Джордж, сначала дразнили твердые пальцы, потом мягкие губы.

Визитер будто читал мысли Фреда. Или слишком хорошо знал Джорджа. Мягкие губы захватили член, и сладкое путешествие продолжил язык. Руки Фреда сжались в кулаки. Желание прижать к себе любовника было почти невыносимым. Фред вскрикнул. Крик получился слабым и хриплым. Острое яркое физическое наслаждение пополам с нестерпимой душевной болью. Дразнящие, мучающие, но и обещающие облегчение губы. Когда, наконец, член взорвался оргазмом, и наслаждение сменилось расслабленностью, пришло отупение и на место душевной боли. Нет, боль не прошла совсем, но стала ощущаться глухо, будто через несколько слоев ваты, бережно окутавших душу. Фред расслаблено упал лицом в подушку. И только когда услышал слабый скрип двери, решился открыть глаза. Он был один в комнате. Он никогда не узнает, кто это был. Да и разве это важно? Джордж, Джордж, Джордж…

- Прощай, Джорджи, - тихо прошептал Фред. И впервые за последний месяц слабо улыбнулся.