- Счастливого Рождества, Северус.

Она смотрела на него, улыбаясь, и он бы, возможно, счел эту улыбку искренней, если бы не знал, что ей грош цена.

- Мне так хотелось устроить настоящую рождественскую слизеринскую вечеринку, - она присела на край его скамьи, заботливо подобрав полу длинного черного кожаного плаща. - Пригласить нашего общего друга Люциуса…

Она сделала паузу, ожидая реакции, но на лице Снейпа ни дрогнула ни единая черточка. "Так, значит, Люциус вышел на свободу, хитрая лиса", - мелькнуло в его голове, пока он холодно и дерзко рассматривал мисс Паркер. Сегодня она распустила волосы, и они блестящей волной рассыпались по плечам. Северус вспомнил, как девчонки в школе гадали, что использует мисс Паркер, чтобы ее волосы так блестели…

- Но он предпочел остаться в своем Имении, - она вздернула нос. - Что он собирается там делать в полном одиночестве? Жена во Франции, сын в школе… Кстати, о школе, - улыбка исчезла с лица мисс Паркер, будто маска, - что использует Поттер, чтобы не было видно Знака?

Северус рассмеялся, и его тюремщица удивленно вскинула брови.

- Что смешного я сказала? - она пыталась говорить холодно и вежливо, но Снейп расслышал раздражение в ее голосе.

- Мне понравился переход, - объяснил он. - Ты знаешь, что "кстати" говорится в том случае, когда новая тема разговора имеет отношение к предыдущей?

- Ты зельевар или колдолингвист? - на этот раз мисс Паркер даже не пыталась скрыть раздражение. - Что ж, по-хорошему ты не хочешь…

- Вот теперь ты в своей стихии, - он выдал фирменную усмешку, от которой даже у самых смелых гриффиндорцев подгибались колени. - Не пытайся подражать Малфою, мисс Паркер.

- Заткнись! - рявкнула она, резко поднявшись на ноги. - Ты умеешь лгать под Признавалиумом, - она сощурилась, глядя на Снейпа. - Не буду спрашивать, как ты это делаешь. Мы лучше поступим так… Империо!

Голова мгновенно стала легкой и пустой. Нет, впрочем, не совсем пустой. Что-то вертелось в ней… какие-то голоса… Просто мне не нравится это состояние… оно должно нравиться… оно всем нравится, и поэтому заклинание работает… но это неправильное состояние… надо понять, что оно неправильное…

Мне оно нравится, возразил Снейп невидимому голосу. Так хорошо, так легко… не надо думать… не надо решать…

- Северус, - прозвучал голос, на этот раз извне. - Отвечай мне. Что за зелье использует Гарри Поттер, чтобы не было видно Смертного Знака? Я приказываю тебе ответить.

- Это мазь, которую я придумал, - не отвечать было нельзя. Попросту невозможно.

- Что она делает?

- Она скрывает метку от посторонних глаз. Снимает боль.

- Во время вызова ты тоже не чувствуешь боли?

- Я чувствую зуд.

- Фините Инкантатем.

Снейп открыл глаза. В голове звенело. Мисс Паркер смотрела на него надменно и насмешливо.

- Удивительно - глупый мальчишка Гарри Поттер может бороться с Империусом, а ты, Северус Снейп, лучший зельевар Европы, один из выдающихся адептов Черного Лорда - нет, - она рассмеялась. - Наверное, это означает, что у тебя подлая трусливая рабская душонка, как у большинства людей.

- Ты тоже умеешь бороться с Империусом? - огрызнулся Снейп. Она скривила губы:

- Ну, я никогда и не претендовала на свободолюбие. Это ты решил стать вольной птицей, - она снова присела на скамью рядом со Снейпом. - До сих пор пытаюсь понять, зачем ты понесся к этому старому идиоту? Ничто ведь тебе не угрожало! Лорд был так к тебе благосклонен… Неужели из-за этой грязнокровки? Или… еще из-за кое-кого? - она придвинулась так близко, что ее губы почти коснулись щеки Северуса. Он по-прежнему сидел прямо, сложив руки на коленях и устремив взгляд в противоположную стену. - Ты извращенец, Снейп, ты это знал?

- Такой же, как и ты, - холодно отозвался зельевар. Она тихо рассмеялась, и движение воздуха шевельнуло волосы у него на виске.

- А что, ты до сих пор помнишь мои уроки, Севви? Подглядываешь за мальчиками, да? Школа - это такие возможности… Можно пробраться в потайную каморку рядом с ванной старост и наблюдать, как мальчики любят друг друга, - она снова рассыпалась в легком безумном смешке. - Помнишь, да? А он был так краси-и-ив, - протянула она. - Эти блестящие черные волосы, это прекрасное сильное тело… Он куда красивее тебя, хоть вы и похожи… может, он просто чаще моется? Он даже там, - она мотнула головой, словно указывая направление, и волна черных волос хлестнула Снейпа по лицу, - был красив… Старших делают лучше… Ты был влюблен в него, верно? Наверное, мечтал о нем по ночам в своей детской комнате… прибегал к нему… просился в кровать, верно? И трогал себя в темноте, под одеялом, прижимаясь к нему, да? Ну, доставь мне удовольствие, скажи, что так оно и было!..

- Что ты мелешь, идиотка?! - заорал Снейп и рывком оттолкнул от себя мисс Паркер. Не удержавшись на узкой скамье, она полетела на пол. - Дура озабоченная!

К его удивлению, она расхохоталась, не пытаясь даже подняться на ноги.

- В яблочко, да? - она оперлась рукой и пол и села. - Боже, как я люблю, когда ты злишься. А скажи-ка мне, Снейп, - она вдруг легко, даже не отталкиваясь рукой, встала на ноги и самой своей грациозной походкой, словно модель по подиуму, подошла к нему, - ко мне ты имел… хмм, ну, скажем так, сердечную склонность, случайно не потому, что я на него похожа?

- Если тебя это порадует, то да, - холодно ответил профессор, восстанавливая самообладание.

- Да? - голос мисс Паркер был опасно нежным. - В таком случае, скажи мне, друг мой, девочку ты оставил себе не потому ли, что она была больше похожа на него, чем на тебя или меня? Интересно, хорошо ли ей жилось в родном доме? Вот бы порасспросить… Не обижал ли ее папочка?.. Ммм?.. - она чуть наклонила голову, приподняв бровь.

- Как ты… - от ярости побелевшие губы едва шевелились. - Как ты смеешь, дрянь?!

- Попридержи язык, Снейп, - сладко улыбнулась мисс Паркер. - Как бы не оторвали тебе его… или не откусили…

Профессор зельеварения, известный своей холодностью, язвительностью и умением довести любого до белого каления, при этом нисколько не растеряв собственного железного спокойствия, сейчас был в таком состоянии, что, кажется, смог бы разорвать цепь, приковывающую его к стене. В этот момент в кармане мисс Паркер, которая даже не подозревала, насколько близка к гибели, что-то заверещало.

Недовольно наморщив нос, "железная леди" выхватил из кармана… обычный маггловский сотовый телефон. Снейп изумленно сморгнул.

- Что? - рявкнула мисс Паркер в трубку. - Да, - голос ее стал чуть мягче. - Конечно, соединяй, - после небольшой паузы она заговорила вновь, и на этот раз Снейп не просто сморгнул, а от изумления захлопал ресницами так, будто в глаз ему попала соринка - до того ее голос звучал нежно, ласково, певуче; Снейп даже не подозревал, что у мисс Паркер может быть такой голос. - Здравствуй, моя девочка. Да. Разумеется, моя хорошая. Я думаю, что сумею. Хорошо, хорошо, не думаю, а точно сумею, - она рассмеялась, ласково и немного виновато. - Не сердись, радость моя. Зависит от состава. Ну, откуда я знаю, я еще не спрашивала… Ну, прости, прости, котенок, ты же знаешь, что Империус… Я надеюсь, что недолго… Да! - она снова рассмеялась, на этот раз весело. - Конечно, это в его интересах, - она кокетливо взглянула на Снейпа. - Скучает, девочка, конечно, скучает. Жаль, что ты не видишь сейчас его лица. Да, конечно, доченька. Беги. До свидания, моя родная.

Она отключила телефон и посмотрела на Снейпа. Несколько секунд она наслаждалась выражением шока и ужаса на его лице, прежде чем заговорить:

- Что это с твоим лицом, Северус?

- Ты… - выдохнул Снейпа. - Ты…

Впервые за многие годы профессор потерял дар речи.

- Я надеялась, ты будешь рад, - она надула губы, что совершенно не шло ее надменному холодному лицу. - У девочки появилась настоящая семья - разве это не хорошо?

- Пошла вон… - прошипел Снейп.

- Я бы сказала, что вряд ли ты вправе здесь распоряжаться, - она вскинула голову, отбрасывая волосы за спину. - Но так уж и быть, я уступлю тебе… в твоем горе. Счастливого Рождества, Северус.

Еще один ехидный смешок - и мисс Паркер исчезла за дверью.

Снейп прислонился спиной к стене. В горле и в груди что-то сдавило, и мучительно заболела голова. Он не мог вспомнить, что означают эти симптомы.

***

Хогвартс, 15 февраля 1998 года, утро

Сольвейг не было в ее спальне, не было в Большом Зале, и в туалете Плаксы Миртл ее тоже не было. Впрочем, в туалет Гермиона заглянула машинально - теперь его вряд ли можно было использовать как базу для изготовления запрещенных зелий или место тайных свиданий (неужели она назвали их встречи с Сольвейг свиданиями?) В отсутствие "законной хозяйки" туалет отремонтировали, помыли, и теперь он стал обычным туалетом, ничем не отличающимся от всех прочих "дамских комнат" Хогвартса. Правда, ходили туда пока редко - должно быть, сказывалась привычка.

Миртл до сих пор пребывала в больничном крыле. Ей отвели специальный отсек, где бесчувственное привидение висело в воздухе, удерживаемое на месте заклинаниями. Мадам Помфри по нескольку раз в неделю связывалась через кружаную сеть с Центральной Колдотравной лабораторией, пытаясь выпросить рассаду мандрагор, но, поскольку это были растения редкие и опасные, ей упорно отказывали. Мало кого беспокоило впавшее в кому привидение.

Зажав под мышкой книгу, которую она собиралась показать Сольвейг, Гермиона спустилась в холл и вышла во двор замка. Февраль изо всех сил притворялся мартом - в воздухе пахло сыростью, плакали сосульки на ветвях деревьев, в разрывах тяжелых свинцово-серых туч мелькало иногда по-весеннему сияющее солнце и яркое синее небо. И все-таки это был февраль, и ветер, налетавший порывами, был пронизывающе холодным, и земля была еще белой, а озеро все так же затянуто серой коркой льда.

Гермиона прошла вдоль озера мимо того места, где осенью встретила дракона. После она видела огромное медно-красное создание еще пару раз, и только издали; со временем ей начало казаться, что полет ей приснился. Впрочем, она спросила Чарли о гигантском драконе, и он не покрутил пальцем у виска, а объяснил, что это - вожак.

- Мы называем их Древние или Говорящие, - объяснил он.

- То есть, они умеют говорить? - спросила Гермиона.

- Наверное, да, - пожал плечами Чарли. - Я лично не слышал. Но, возможно, они разговаривают не со всеми.

- А почему его не часто видно? - поинтересовалась Гермиона. - Он же такой большой…

- Он улетает, - ответил Чарли. - Его трудно прокормить, так что он охотится сам по себе.

- Улетает? - удивилась Гермиона. - Подожди, но ведь на замок наложены чары! Дамблдор поставил в этом году защитную стену, и никто не может покинуть замок, только на выходных открывается проход.

- Так это же Древний, - объяснил Чарли. - Человеческая магия на них не действует. С ними мы можем только договориться или убить, но заставить…

- А вам ничего не будет за это от Министерства? - обеспокоилась Гермиона. - Ведь если магглы увидят дракона…

- Наверное, будет, - вздохнул Чарли. - Департамент контроля не одобряет наших отношений с Древними. Они считают, что всех Древних надо уничтожить, потому что их невозможно контролировать. Но мы еще повоюем… - и глаза его недобро сверкнули.

Гермиона шла к Запретному лесу - его опушка была еще одним местом, где можно было найти Сольвейг. Кажется, слизеринка вообще ничего не боялась - во всяком случае, тварей из Запретного леса уж точно.

- Может, это потому, что я с ними еще не сталкивалась? - предположила она, лениво улыбаясь, когда зашел разговор о страхах.

- А с лягушками ты сталкивалась, и потому их боишься? - рассмеялась Гермиона, за что получила по голове думкой. Про лягушек ей, конечно, сказала не Сольвейг - Гермиона узнала об этом от Малфоя. Во время занятий по Арифмантике, на которых они по-прежнему работали в паре, она и Драко закончили работу раньше всех, когда до конца урока осталось еще прилично времени, и завели тихую беседу. Начал разговор, как ни странно, Драко, но пока они говорили, Гермиона перестала удивляться неожиданному дружелюбию Малфоя к "грязнокровке". Похоже, что слизеринцу было совершенно не с кем поговорить - не рассказать о своих бедах и печалях, а просто поболтать. Ей еще не доводилось слышать, чтобы Малфой так много говорил. Глядя на него, слушая его, она вдруг увидела перед собой совершенно незнакомого человека, который не имел ничего общего с надменным гордецом, что оскорблял ее столько лет. Он стал каким-то… смиренным, словно из него выжали все то, что делало его Драко Малфоем. Он стал просящим - просящим внимания, человеческого слова, нормального взгляда, - он походил на больного, которому сообщили, что через две недели он умрет, но который никак не может понять, что означает эта новость. И Гермионе стало жаль - нет, не его, ей стало жаль прежнего Малфоя, стало жаль человека, которого больше нет. Каким бы он ни был, он был живым, полным сока, а не этой тенью, блеклой, как свет лампы солнечным днем.

Так вот, Малфой рассказал ей, что на первом их занятии с профессором Люпином на третьем курсе, когда они, как и гриффиндорцы, сражались с боггартом, тот при виде Сольвейг рассыпался по полу лавиной серо-зеленых пупырчатых жаб. И высокомерная Паркер, закрыв лицо руками, завизжала так, будто ее резали. Пришлось профессору Люпину придти к ней на помощь.

- А твой боггарт как выглядел? - спросила Гермиона. Она не имела в виду ничего дурного, она всего лишь поддерживала беседу, но Драко вдруг весь побелел, словно ему стало дурно.

- А я сбежал, - ответил он. - Сбежал еще до того, как боггарт ко мне подошел.

- Сбежал? - удивилась Гермиона. - Почему?

Драко помедлил, прежде чем ответить. Но потом все-таки заговорил:

- Я сталкивался с боггартом… раньше. У нас жил один в старом платяном шкафу - там хранились старинные мантии наших предков. Мама объяснила мне, что это такое, и даже показала заклинание - на первом курсе, когда я приехал на рождественские каникулы. И я решил с ним сразиться - мне было любопытно. Я думал, он станет стаей крыс… А он превратился в моего отца, - Драко помолчал. - Мне не хотелось, чтобы это увидели мои одноклассники. Наверное, - тут он скривил рот в легкой усмешке, - сейчас бы он выглядел совсем по-другому…

Эта беседа произвела на Гермиону очень тягостное впечатление, и она дала себе зарок больше с Малфоем по возможности не разговаривать.

Гермиона дошла до опушки Запретного леса и неторопливо побрела вдоль кромки. Она прошла не более десяти шагов, когда поняла, что здесь есть люди - эта способность чувствовать человеческое присутствие появилась в ней совсем недавно, когда она углубилась в свой анимагический проект. Похоже, что скоро она сможет определиться со зверем…

Пройдя еще пару шагов, она узнала присутствие - рядом была Сольвейг. И еще кто-то.

Они вынырнули из-под завесы деревьев ей навстречу: Сольвейг в своей роскошной черной мантии с подбоем и воротником из меха черно-бурой лисы ("Вот объясни мне, Грейнджер, откуда у простого преподавателя такие деньги?! Может, он наркоту там у себя мастерит втихаря?"), а рядом с ней, доставая рослой слизеринке своей рыжей макушкой только до плеча, шла Джинни.

Сольвейг что-то говорила, изредка бросая на спутницу короткие взгляды - Гермиона знала, что так Сольвейг пытается удостовериться, что ее слушают. Джинни иногда кивала головой. Потом она что-то тихо спросила, и Сольвейг, не расслышав ("Грейнджер, говори громче, я глухая. Не стоило в детстве так громко включать музыку в наушниках…"), наклонилась к ней.

"Да что же это…"

Гермиона остановилась, глядя на пару. "Нет же, Господи, какая они пара!.." Она вдруг почувствовала себя очень нехорошо - ощущение неприятно напоминало тошноту, и еще в животе стало как-то одновременно тяжело и пусто.

"Что происходит?.."

Сольвейг подняла голову и посмотрела на Гермиону. Улыбка, как луч солнца из-за плотно задвинутых штор, скользнула по ее лицу, и она произнесла:

- Привет, Грейнджер.

- Привет, - напряженно ответила Гермиона.

- Привет, Гермиона, - сказала в свою очередь Джинни. Она выглядела чрезвычайно довольной, и Гермионе захотелось ударить ее. Интересно, почему это она раньше не замечала, как неприятна улыбка этой рыжей девицы? - Спасибо, Сольвейг, - она кивнула слизеринке и медленно, словно в раздумьях, пошла в ту сторону, откуда пришла Гермиона.

- Вы старые друзья? - Гермионе не удалось скрыть раздражение, и в синих глазах снова заплясали эти проклятые светляки-смешинки.

- Почему же старые? - она скривила рот. - Что это у тебя, Грейнджер? Очередное домашнее задание? Как, кстати, твой анимагический проект?

- Это не домашнее задание, а анимагический проект поживает очень хорошо, - буркнула Гермиона. - Это книга, я хотела тебе показать…

- Я уже видела несколько книг, если что, - заметила Сольвейг.

- Это не смешно.

- Жаль, я пыталась пошутить.

- Это книга, которую я подарила Гарри на день рождения.

- У тебя нет фантазии, Грейнджер, - Сольвейг вытащила из рук Гермионы книгу. - Подарить парню книгу - что может быть…

- Не смей говорить, что у меня нет фантазии! - неожиданно для самой себя вспылила Гермиона. Брови Сольвейг изумленно взлетели. - Какое ты имеешь право?! Что ты обо мне знаешь?!

И, словно подхватывая ее гнев, налетевший порыв ветра швырнул россыпь гермиониных волос в лицо слизеринки. Сольвейг вскинула руку, ловя непослушные пряди, завела их Гермионе за ухо - и забыла свою руку на затылке гриффиндорки, запуталась пальцами в растрепанных кудрях, нежно перебирая тонкие, похожие на пружинки волосы. Гермиона приоткрыла рот - изумленно и еще оттого, что незнакомое ощущение давило ей грудь, и надо было выпустить его вместе с выдохом, иначе сердце ее просто разорвалось бы. Поглаживая затылок Гермионы, Сольвейг опустила голову ниже и еще ниже, пока ее странные, темные, ищущие глаза не оказались так близко, что, казалось, взгляд ощущается на коже как прикосновение. Потом тяжелые веки, чуть дрогнув, опустились, скрывая темно-синюю радужку, и губы Сольвейг невесомо коснулись гермиониных. И тут же скользнули к уголку рта, потом вверх по щеке, по скуле, по виску, порхнули по лбу, пролетели по переносице на кончик носа и вновь, словно вслепую, нежно, неуверенно опустились на чужие губы. Разомкнули их. Накрыли полностью. И поцелуй из робкого и целомудренного вдруг стал страстным и почти грубым. Руки Гермионы помимо разума ожили, взлетели вверх и сцепились пальцами на лопатках слизеринки. Вторая рука Сольвейг обвилась вокруг тонкой талии Гермионы.

Поцелуй был горячим, со вкусом шоколада, пыли и крови. И тело Сольвейг вдруг оказалось горячим, словно у девушки был жар. От сильного запаха железной дороги и пыльной травы у Гермионы вдруг защипало в глазах и заныло сердце. Но это не было воспоминанием. Это был ЕЕ запах. Это всегда был ее запах, вдруг поняла Гермиона, потому что никогда не было в мире никого, кроме Сольвейг, и все прочее было лишь воспоминанием о ней, воспоминанием о будущем. Это чувство пронзило насквозь ее сердце, и Гермиона вдруг заплакала, прервав поцелуй и уткнувшись лицом в плечо слизеринки.

- Ну, вот, - раздался над головой растерянный голос. - Шшш… Гермиона… Ну, хорошо, прости, больше не буду… О Боже, я понимаю, почему мужчины не понимают женщин!

Это было сказано с таким неподдельным отчаянием, что Гермиона рассмеялась сквозь слезы.

- Прости… - произнесла она, оторвавшись от плеча Сольвейг и шмыгая носом. - Все замечательно. Это я просто… ненормальная…

- Так ничего, да? - спросила Сольвейг, потом пожала плечами и добавила: - Я не уверена, что умею целоваться.

- Ох… - Гермиона подобрала упавшую книгу, внезапно почувствовав себя неловко. - Зря ты это сказала…

Глядя на помрачневшее лицо Сольвейг, она снова рассмеялась.

- Сольвейг, ну я же сказала, что все замечательно! Ну что ты…

- Тогда чего ревешь? - сердито спросила Сольвейг.

- Потому что я поняла одну вещь, - Гермиона произнесла это так тихо, что практически не расслышала сама себя. Но, видимо, Сольвейг была вовсе не глуха, когда ей это требовалось.

- Какую?

- Что я тебя люблю, - буркнула Гермиона, пытаясь не поднять глаз на девушку. Но не удержалась и все же подняла. Сольвейг смотрела на нее с неописуемым выражением в глазах, а на ее щеках, к величайшему восхищению Гермионы, расцветали два ярко-розовых пятна. До этой минуты Гермиона понятия не имела, что Сольвейг Паркер умеет краснеть.

- Да, - хрипло произнесла Сольвейг, прокашлялась и попробовала еще раз: - Да. Это причина для слез. Я должна была догадаться.

- Ты невыносима, - произнесла Гермиона и, развернувшись, пошла прочь. Через секунду ее догнали, обхватили сзади, развернули и поцеловали. А потом еще раз. И еще раз. И еще…

***

- Вот, смотри, - Гермиона развернула сложенный вчетверо листок. - Это родовое древо Снейпов. Я попросила Перси - ну, ты помнишь Перси Уизли, он одно время учился в Хогвартсе? Старше нас на четыре курса. Был старостой школы.

- А, такой длинный зануда, - пробормотала Сольвейг. - Вроде бы да…

- Он сейчас работает в Министерстве, в секретариате Фаджа. Я попросила его сделать мне копию древа Снейпов из Большой книги судеб… Что это ты вытворяешь?!

Они расположились в спальне Гермионы, на ее кровати, которую гриффиндорка расширила при помощи заклинания. Гермиона лежала на животе, опираясь на локти и расстелив перед собой листок с родовым древом Снейпов. Сольвейг устроилась рядом, обняв Гермиону за талию. Гневное замечание гриффиндорки было вызвано тем, что Сольвейг, оторвав голову от подушки в виде собственной согнутой в локте руки, ухватила зубами гермионино ухо и нежно тянула за мочку, очевидно, в попытке оторвать. В ответ на окрик она невинно захлопала ресницами и сказала:

- Хулиганю.

- Я вижу, - неодобрительно заметила Гермиона. - Я зря, что ли, старалась? И не надо делать такое лицо, как будто ты - Гарри, и я заставляю тебя готовиться к экзаменам за три месяца до их начала!

- Господи! - с отвращением произнесла Сольвейг. - Ты действительно заставляла Поттера готовиться к экзаменам за три месяца до начала?! Да ты садистка, Грейнджер!

- Ну, не за три… - начала было Гермиона, но Сольвейг ее перебила:

- Учти, со мной такие штуки не пройдут.

- Мы в этом году сдаем Т.Р.И.Т.О.Нов! - завелась Гермиона. - Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, насколько они важны для нашего будущего?

- Грейнджер, если ты не заткнешься, у нас с тобой не будет никакого будущего, - с глумливой слизеринской усмешкой заметила Сольвейг.

- О Боже, - Гермиона покраснела. - Я не имела в виду… Сольвейг, прекрати!

Сольвейг замотала головой, продолжая беззвучно содрогаться от хохота. Отсмеявшись, она мотнула головой.

- Давай вернемся к Снейпам, Грейнджер.

Красная, как рак, Гермиона уткнулась в листок с семейным древом.

- Да, ты была права, - после небольшой паузы сказала она.

- Насчет будущего?

- Насчет родственников, Паркер! У Снейпа действительно нет никаких родственников. Тебя тут, кстати, тоже нет, - добавила она, с сочувствием поглядывая на Сольвейг. Та пожала плечами.

- Это еще ничего не значит. Я же не Снейп. Если я и дочь Северуса, то, скорее всего, незаконнорожденная, а таких Большая Книга Судеб не фиксирует.

- Ты так это говоришь… - пробормотала Гермиона.

- О Господи, Грейнджер, - закатила Сольвейг глаза. - Ты думаешь, меня волнует, имею ли я право называться Снейп? Сольвейг Паркер звучит гораздо лучше, чем Сольвейг Снейп, по-моему…

- Сольвейг Снейп лучше, - машинально пробормотала Гермиона, разглядывая что-то на семейном древе. - Посмотри-ка, Паркер, что бы это значило?

Две головы, тесно сдвинувшись, склонились над листком. Переплетающиеся линии родового древа, начинающиеся внизу листа с Октавиана и Августы Снейпов, вели выше, к именам, датам и - века с восемнадцатого - портретам, некоторые уводили за пределы листа - там, очевидно, начинались другие фамилии, - и заканчивалось все это последним представителем рода Снейпов - Северусом Роландом, 1960 г.р., не женат, детей не имеет. Но вот рядом…

От родителей Северуса (Августус Снейп, 1930-1974 гг., Миранда Забини-Снейп, 1936-1974 гг.) шли две нити. Одна заканчивалась именем и портретом Северуса. А под другой была большая, словно выжженная дыра. Покрывало на кровати сквозь эту дыру почему-то не просвечивало.

- Ага, - сказала Сольвейг. - Значит, брат все-таки был…

- Он умер? - спросила Гермиона.

- Нет. Это значит, что его изгнали из рода, - Сольвейг опустила голову на руки. - Можешь выбрасывать это, Грейнджер. Даже если мы узнаем, кто этот брат, нам это уже бесполезно.

- Почему?

- Он изгнан. Это значит, что его не просто выгнали из дома и лишили наследства. Изгнание из рода - это целый колдовской обряд, суть которого - отрезать кровные нити. Ни одно симпатическое зелье, чье действие основано на родстве крови, не может быть использовано, если речь идет об Изгнаннике.

Гермиона подперла подбородок рукой и задумчиво посмотрела на Сольвейг.

- Не понимаю. Какое заклинание может изменить состав крови?

- Они не меняют состав крови, - ответила Сольвейг. - Они просто запирают. Я не знаю точно, как это действует. Ну, представь, что ты поставила охранные заклинания на комнату, и если кто-то попытается ее открыть, его заклинания просто завязнут в твоих, а возможно, обратятся против своего создателя.

- И все-таки мы должны найти его, - Гермиона открыла оглавление "Истории древних семей". - Возможно, ты его дочь и на твою кровь вся эта фигня с изгнанием не распространяется. Или ты дочь самого Снейпа. Ты просто обязана быть его родней!

- С какой стати? - насмешливо спросила Сольвейг.

- Вы похожи, - коротко ответила Гермиона, открывая нужную страницу. - И вообще, это просто интересно. У меня есть одно подозрение…

- Наверное, мне следовало проконсультироваться с Поттером, - сокрушенно заметила Сольвейг, наблюдая за тем, как палец Гермионы скользит по строчкам.

- Насчет чего? - машинально спросила Гермиона.

- Насчет того, какая ты зануда.

- Я помогаю тебе, между прочим, - произнесла Гермиона, с удивлением отметив про себя, что "зануда" от Сольвейг звучит совсем не обидно.

- Ты такая энтузиастка, - Сольвейг зевнула, - что даже боязно.

- Вот, смотри, - Гермиона подвинула к ней книгу. - Здесь выдержки из Кодекса Снейпов. Пункты, за что человека могут изгнать из рода.

Сольвейг склонилась над книгой.

- Нормально так… - пробормотала она. - "Попытка ранить, предать врагам или еще каким-либо путем причинить телесный вред Снейпу карается изгнанием из рода Снейпов"… что тут у нас еще? "Уничтожение имущества, являющегося семейной реликвией Снейпов на протяжении более чем трех поколений карается изгнанием из рода Снейпов"… о, а вот это мне нравится, Грейнджер: "Вступление в интимные сношения с мужчиной для мужчины и с женщиной для женщины карается изгнанием из рода Снейпов". Что, интересно, сделал северусов брат? Надеюсь, что-нибудь посерьезнее уничтожения реликвии.

- Это все пункты? - Гермиона, прищурившись, пробегала глазами по строчкам. - Похоже, что нет…

- Похоже, что самые дурацкие… Смотри-ка! "Снейп, уличенный в дружбе либо знакомстве с нелюдем, кроме домовых эльфов, должен быть изгнан…" бла-бла-бла…

- Ну-ну, - надменно бросила Гермиона. - Остроумные - домовиков они исключили. Еще бы…

- Знаешь, Грейнджер, - Сольвейг закрыла книгу, повернулась к Гермионе, уложив голову на вытянутую руку, и гриффиндорка внутренне сжалась. "Дура, что бы тебе не держать язык за зубами хотя бы при ней?! Дались тебе эти эльфы!.." - Мне кажется, что попробовать стоит. У тебя, конечно, ничего не получится, но ты ведь первая. У первых никогда не получается, но они зажигают сердца тех, кто идет следом. Негры в Америке тоже не хотели свободы, но сейчас вот вполне свободны… Правда, пока мы живем в мире, а посмотри на США - расизм ведь никуда не делся…

Она замолчала, выжидающе глядя на Гермиону. Та сморгнула.

- Ты о чем?

- О домовиках, конечно, - удивилась в свою очередь Сольвейг. - А ты что подумала?

- Ты считаешь, что я права? - тихо спросила Гермиона, садясь.

- Ну, я всегда так думала, - Сольвейг перевернулась на спину, заложив руки за голову. - Что, однако ж, не означает, что я должна ходить со значком "ПУКНИ". Я вообще против значков…

- Но ты ведь мне поможешь? - глаза у Гермионы загорелись.

- Нет, конечно, - ответила Сольвейг. - Ненавижу общественную деятельность. Я тебе рекомендую стать культурным деятелем и пропагандировать свои идеи посредством… ну, короче, ты поняла. Что-то мне лень стало разговаривать. Я и так с тобой говорю в три раза больше, чем обычно.

- Каким культурным деятелем, что ты несешь? - рассмеялась Гермиона. - Я же ничего не умею!

- Ну почему ж, - Сольвейг села и неожиданно оказалась так близко, что кончики их носов соприкоснулись. Дышать почему-то стало трудно, и Гермиона приоткрыла рот. - Ты сочиняешь замечательные стихи. Они просятся в песню.

- В песню? - машинально переспросила Гермиона. Ее взгляд приковала чаинка, оставшаяся на нижней губе Сольвейг. Страшно, до крика захотелось прикоснуться губами и снять это маленькое, черное, раздражающее пятнышко. Мгновением спустя до Гермионы дошел смысл слов слизеринки. - Стихи? Ты читала мои стихи?!

- Ааа… - Сольвейг, улыбаясь, прикусила губу, и чаинка сгинула. - Ну, понимаешь ли, я заметила, что ты что-то пишешь и прячешь. Знакомые синдромы… И я наложила заклятие на весь твой запас пергамента.

- Какое заклятие? - изумленно спросила Гермиона.

- Ну, я уже использовала такое раньше, - ответила Сольвейг. На лице ее было написано смущение, но что-то - возможно, веселые искорки в синих глазах, - подсказывали, что смущение это искренне в лучшем случае наполовину. - Когда читала дневник Драко. Но с дневником было проще - я завела себе такую же книжечку, как у него, и связала их симпатическим заклинанием…

- Подожди, когда это было? - перебила Гермиона.

- В начале пятого курса, - ответила Сольвейг.

- Ты умела творить Симпатические чары в начале пятого курса?!

- Ну да. Я вообще много чего могу, если мне очень надо. Правда, у этого заклятия был минус - если бы я что-то написала в своей копии драковского дневника, это появилось бы и в его настоящем дневнике. Это случайно вышло. Но с тобой было сложнее - ты же не пишешь в особой книжечке, так что пришлось зачаровать весь твой пергамент… Есть свои плюсы - у меня теперь есть полный курс лекций по Истории магии. Объясни, как ты ухитряешься слушать, да еще и записывать всю эту фигню?

- Не уходи от темы, - Гермиона нахмурилась, чтобы сдержать улыбку. - Свой пергамент ты тоже зачаровала?

- Только один лист, самоочищающийся. То, что мне было нужно, я дублировала, а остальное уничтожалось само.

- Сольвейг, - Гермиона уткнулась лицом в ладони, не в силах смотреть без смеха на это довольное ухмыляющееся лицо. - Но это же… так нельзя!

- Ну, я же слизеринка, - заметила Сольвейг. - Нам же неведомы понятия добра, чести, благородства, скромности, невинности…

Приподняв бровь, она посмотрела на Гермиону. Той вдруг стало неловко.

- А… - она отвела глаза и сказала совсем не то, что собиралась: - А Драко знает? Про дневник?

- Полагаю, что он догадался, - Сольвейг вновь вытянулась на кровати. - Хотя мы с ним и не разговаривали на эту тему. На прошлое Рождество Поттер получил в подарок дневник Драко. Это я прислала.

- Боже, Сольвейг, - Гермиона улеглась рядом. - Ты хоть понимаешь, что ты вообще натворила? Зачем ты влезла в чужую жизнь?

Вместо ответа Сольвейг перекатилась на кровати и устроилась спиной к Гермионе.

- Не вздумай читать мне нотаций, Грейнджер. Если хочешь знать, мне совершенно не жаль. Я знаю, что я сделала, а больше этого не знает никто, потому что никто не взял на себя труд разобраться. Вам кажется, что если Драко Малфой и Гарри Поттер, враги из врагов, вдруг влюбились друг в друга, это может быть только действием чар. А на самом деле все вовсе не так, и чары тут ни при чем.

- Ни при чем?! - вскричала Гермиона. - Сольвейг, я знаю, что такое словоключ! И как он действует, я тоже знаю!

Что-то злобно прошипев сквозь зубы, Сольвейг поднялась с кровати.

- В таком случае, Грейнджер, ты должна знать, что действие любого заклинания со временем проходит. Поэтому советую тебе не беспокоиться в том случае, если тебе покажется, что я и на тебя наложила какое-нибудь привораживающее заклинание.

- Подожди… - Гермиона, едва не упав, скатилась с кровати, но не успела она подняться на ноги, как за слизеринкой захлопнулась дверь. - Сольвейг!