Автор: Andy Clean

Бета: мисс Эдельвейс

Рейтинг: NC- 17, слэш

Pairing: Драко Малфой/ Симус Финниган

Жанр: драма

Предупреждение: насилие, пытки

Краткое содержание: Становиться Хранителем тайны Поттера - небезопасно для жизни. В этом имеет возможность убедиться Симус Финниган.

Disclaimer: от всего отрекаюсь. Изобрел только Антиверитасерум.

Размещение: ставьте в известность автора



Я облизываю пересохшие губы: "Пить…пить…", но мой шершавый колючий язык только царапает их. Он так разбух, что, кажется, уже не умещается во рту. Мне не дают пить три дня. При таком раскладе завтра я просто сдохну. Это будет замечательно. Самое то, что нужно. Только, боюсь, умереть мне не дадут, пока не узнают от меня то, что требуется.

По стене подземелья стекает вода. Она грязная и вонючая, но мне сейчас не до брезгливости. Я готов пить из луж, как голуби или собаки. Вот только бы доползти до той стены… В моем нынешнем состоянии это представляется невозможным. Я могу шевелить разве что мозгами. Да и то с напрягом. Я - всего лишь жалкий обрубок человека. Периодически в этом грязном подземелье появляются знакомые фигуры, я пытаюсь с ними поговорить, а потом с трудом "выныриваю" в реальность… Хотя, может быть, грезы в моем положении являются самым лучшим выходом.

Я приподнимаюсь на левой руке и тут же от боли крепко зажмуриваю глаза. Осколок сломанного ребра впивается, как кажется, мне прямо в сердце. В груди так неприятно хрустнуло, что к горлу подступила тошнота. Замираю, пережидаю искры в зажмуренных глазах, пытаюсь отвлечься на другие мысли. Вспоминаю, как Ирландия выиграла кубок мира по квиддичу, наши восторги и ликования, вспоминаю выпускной в Хогвартсе и забавные смешки однокурсников, когда Дамблдор пригласил меня на танец, вспоминаю озеро у замка, где я так любил валяться на берегу в теплую погоду… Уф, вроде бы утихомирилось. Саднит и ноет, конечно, но не дёргает. И тут же я понимаю, что не смогу передвинуться, не опершись на правую руку. Только поможет ли мне правая рука?.. С сомнением смотрю на культю, замотанную грязной тряпкой. МакНейр отрезАл мне по одному пальцу, чтобы заставить говорить. Когда не осталось ни одного, он просто отрубил мне всю кисть. Хотел было приняться и за левую, но его остановил Малфой. Он брезгливо сказал: "Хватит, Уолден, неужели ты не понимаешь, что это бесполезно?".

Мда, мои палачи начали применять ко мне маггловские пытки, когда поняли, что одним "Круцио" успеха не добьёшься. Я просто сразу же вырубался. Поэтому в ход пошли раскалённые щипцы (если у меня в жизни ещё когда-нибудь будут любовники, боюсь, им не понравятся мои сожжённые соски), ножи (бай-бай, правая ручка), молоток (блин, сломанное ребро опять даёт о себе знать) и даже банальное сексуальное насилие.

Вот shit, вчера я так надеялся, что обойдется без этого. Я банально смердел - раны на ноге, где меня покусал малфоевский дог, загноились. Не лучше пахла и тряпка на руке. Воняло от штанов: отбитые почки для меня обернулись недержанием. Моя дыра - дырища - между ног хлюпала, оттуда текло, какое удовольствие засаживать в это начисто расковырянное отверстие… Но МакНейр, видимо, был еще бОльшим извращенцем, чем я думал. И вот мной опять елозят по полу, поскольку я не могу удержаться в позе "локти-колени". Впрочем, резкая боль в заднице стала уже привычной для меня. Пожалуй, привычной в процессе насилия, а вот после него… Сейчас я никак не могу сдвинуть ноги. Извиваясь, как червяк, ползу к стене, используя здоровую руку, на боку, где не сломаны ребра. Эти несколько метров кажутся мне бесконечными… Проходит целая вечность, прежде чем я подползаю к источнику воды. Впрочем, воды - это громко сказано. Жидкая грязь стекает по стене, и я жадно глотаю ее, слизываю, выпиваю… Она очень тухлая, меня мутит, но я продолжаю глотать - это спасение моей жизни.

Хотя разве это жизнь? Она кончилась точно в тот момент, когда я очнулся в этом подземелье и почувствовал на себе взгляд двух пар глаз. МакНейр и Малфой-старший. "Финниган, - прошипел Малфой, - в твоей хорошенькой белокурой головке есть несколько полезных для меня сведений. И ты мне их расскажешь. Не бойся, больно не будет, так, легкое неприятие", - он достал Веритасерум. Через два часа оба убедились, что в моем случае Сыворотка правды бесполезна, и мне стало больно. Очень больно.

Я часто думаю, что бы было, если бы Снейп изобрел настоящий Антиверитасерум. Довел дело до конца. А так - получилось зелье серединка на половинку. Врать под действием сыворотки правды светлые маги по-прежнему не могут, зато они могут молчать. Просто не отвечать на поставленные вопросы. Что я и делаю. Когда меня спрашивают, знаю ли я, кто Хранитель тайны Поттера, я отвечаю: знаю. Потому что мое молчание может быть истолковано только одним образом, то есть, совершенно правильно. Но я молчу в ответ на вопрос, кто этот Хранитель. Потому что это - я сам.

Так же часто я думаю, что лучше было бы без Снейповой сыворотки. Я бы сразу ответил, кто Хранитель. Потом они бы убили меня, поскольку Хранитель даже под Веритасерумом не рассказывает о своей тайне. Когда его убивают, те, чью тайну он хранит, оказываются без убежища. А я бы умер с удовольствием, умер без угрызений совести. У меня бы было оправдание. Ведь я ничего не мог поделать против Сыворотки правды, не так ли? Пусть я был бы мертв, зато мне не сожгли бы соски, не перебили бы щиколотки и не проткнули спицей барабанную перепонку правого уха. Теперь я пародия на человека. Гнусное, грязное животное, жадно слизывающее со стен вонючую воду вперемешку с землей.

Я опять вспоминаю, как Дамблдор шепчет мне на ухо тайну - и я становлюсь Хранителем. Профессор объясняет мне: "На тебя совсем нельзя подумать, Симус. Обычно Хранителями становятся или близкие друзья, или совершенные неудачники. Ты, Симус, для них вообще никакой, нейтральный. Они не видят в тебе человека. Так, гриффиндорская тень. Став Хранителем тайны, ты действительно сможешь сделать что-то значимое для своих друзей". Так я стал Хранителем тайны. Так я попал в плен к Упивающимся. Так я перестал быть человеком.

Сначала они меня пытали, используя "Круцио", но я его переносил легко - терял сознание на второй секунде. И МакНейр с удовольствием приступил ко второму этапу допросов - маггловским пыткам. Чессслово, я готов согласиться с Вольдемортом, что магглы - самые ужасные существа на свете. Каждый день на мне испытывали что-то новое. Начали, правда, с универсального средства для людей и магов. Угу, меня изнасиловали. Тогда я еще не был таким уродом, все пальцы были на месте, да и ушками я слышал обоими. Самое фиговое, что это был мой первый раз. Блин, я фантазировал в свое время, как это будет. Придумал себе шелковые простыни, свечи и ароматные масла, а также любимого человека, ласкающего мое изнывающее от желания тело. Все оказалось куда проще: сырой подвал, два монстра и боль, выворачивающая меня наизнанку. Малфой-старший, только что разодравший мне все внутри, с усмешкой смотрит на мое бьющееся в конвульсиях рыданий тело и говорит МакНейру: "Смотри-ка, он еще целочка… был. Удивительно, с такой-то мордашкой. Я думал, в его постели весь Хогвартс перебывал". Мне было так плохо, я так хотел, чтобы меня оставили в покое, ну пусть бы убили, что ли, но не это, только не это… Я так мечтал, чтобы меня обняли, защитили, спасли. Дин, ну пожалуйста, Дин, ну где же ты?.. Мое единственное сильное чувство, убитое чужой трусостью, было вызвано именно им, моим сокурсником Дином Томасом.

Конечно, я, как и все, увлекался Поттером. Но он просек это быстро и сразу же по-дружески переговорил со мной, объяснив, что он - с Гермионой. Другое дело - Дин. Он все время метался, прятался - от себя, от меня. То облизывал меня, зажимая во всех углах, то кричал, что подобные связи неестественны. Дин очень любил демонстрировать наши отношения перед теми, кто оказывал мне знаки внимания, - перед тем же Чарли Уизли. Чарли тогда зачастил в гости к братцу и донимал меня разговорами о драконах. Мол, я бы мог потом работать с ним в его драконарии. Перед Чарли Дин по-хозяйски обнимал меня за плечи, накручивал прядь моих волос себе на палец, что-то постоянно нашептывал мне на ухо. Во время выпускного он тоже тенью ходил за мной, предупреждая любые попытки пригласить меня на танец. Он зашипел даже на слишком близко подошедшего Колина Криви, который уже вот как шесть лет безнадежно таскался за Поттером и порядком поднадоел всем своими страданиями. А уж как он зыркнул на Дамблдора, который увел меня вальсировать… Я думал, ковер задымится от искр из его глаз!

Но сразу после выпускного Дин устроил мне очень некрасивую и унизительную для нас обоих сцену. Он в истерике обвинял меня чуть ли не в соблазнении и насилии. Кричал, что двое мужчин вместе - это постыдно. Потом объявил, что женится на Сильвии, и попросил меня больше его не беспокоить. Эта формулировка "не беспокоить" меня и добила. Я был для него всего лишь… беспокойством? Я оставил его в покое. Я не делал попыток заговорить с ним или хотя бы общаться с ним на расстоянии. Эта рана еще болела, но она была неглубокой. Никакого сравнения с ранами на моем теле.

Перебитые лодыжки… Их сломал МакНейр, когда Малфой-старший утомленно сказал ему: "Мне надоело, что этот мальчишка скачет от меня по всему подземелью, точно заяц. Не хочу, чтобы он проявлял такую прыть". Приказ был понят… МакНейр зажал мои ноги в колодках, два удара тяжелой палкой - и мне кажется, что я могу попробовать слово БОЛЬ на вкус и потрогать его рукой. Потеря сознания стала для меня настоящим спасением.

А пробитое ухо… Я опять же сам нарвался. Ответил на какое-то малфоевское ругательство, произнесенное им сквозь зубы. "Ах ты востроухий! - удивился он. - Ну хорошо, сейчас мы наполовину выключим звук в твоей милой головенке. Акцио спица". Длинная тонкая спица легко, словно нож в масло, вошла в мое ухо и перепонку. Жуткая боль пронизала мою голову, и я потерял сознание. Жаль, что до мозга это орудие дьявола все-таки не достало. Я так хочу, чтобы всего этого не было… не было…

Пока я "развлекался" тем, что гадал, каким еще образом можно было бы измучить мое и так не пригодное к жизни тело, дверь подземелья заскрипела. В мозгу немедленно вспыхнуло: плети, крючья, спицы, ножи, свечи, веревки, молотки, пилы, гвозди, цепи… Я попытался втиснуться в стену, несмотря на дикую боль, причиняемую каждым движением. Сравняться с ней. Исчезнуть. Превратиться в муравья. Стать прахом. Нерожденный крик умирал у меня во рту. Но… вошедшие не направились ко мне, забившемуся в самый угол. Они швырнули к стене нечто, казавшееся грязным мешком. Затем дверь за ними захлопнулась.

Пока мои глаза отходили от светового шока (здесь всегда царил мрак, а через дверь в бесконечность подвала проникли яркие лучи), "мешок" издал сдавленный стон. И через пару минут, приглядевшись, я понял: это был не мешок. Это был человек. Или, вернее, то, что от него осталось.

Несколько минут я провел без движения. Человек? Узник, которого постигла такая же жуткая участь, как и меня? Или это шпион? Подсадная утка, которой велели выпытать у меня все тайны? Все мои сны здесь были одинаковыми - ко мне приходил Дин, обещал бросить Сильвию и быть со мной всю жизнь, если только я скажу ему одну вещь - понятное дело, кто Хранитель. Впрочем, сны теперь я видел редко. По большей части, я терял сознание и валялся все время в беспамятстве. Но я все равно был готов увидеть предателя в каждом несчастном узнике… А даже если это не утка, нужен ли мне товарищ по несчастью? Хочу ли я разделить свою боль с другим человеком? Могу ли я принять чужую боль? Лучшим выходом мне казалось притвориться немым, глухим и слепым человеком. Все эти мысли вымело у меня из головы, когда я услышал новый стон.

Еще минут двадцать потребовалось, чтобы я дополз до тела. Я долго пытался отдышаться, наконец, мое дыхание успокоилось. Я разглядываю полутруп, лежащий около меня. Кровь, так много крови. Светлые волосы, изломанные очертания тела. Из-под грязной разодранной мантии виднеется кисть руки. Посиневшие пальцы судорожно и машинально царапают камень. Ногти в траурной окаемке. Сбитые костяшки. Парню явно пришлось нелегко. Ему надо помочь. Помогая ему, я помогаю себе. Я просто доказываю себе, что еще жив… что еще нужен кому-то.

Я, постанывая от болезненных усилий, переворачиваю это безжизненное тело, и мое сердце замирает. Малфой. Черт, вот кого я совсем не ожидал увидеть в подземельях его же собственного папаши. Впрочем, его трудно опознать. Если бы он меня не преследовал всю сознательную жизнь, я бы совсем его не узнал. Кто-то нехило отметелил нашего Принца Серебряного. Все лицо в кровище, одну из щек "украшает" чернеющий на глазах синяк, из уголка рта течет струйка крови. Челюсть находится под странным углом, и я задумываюсь: не сделали ли Малфою подарочек в виде перелома? Здоровой рукой я бережно (хотя опираться на культю так больно) ощупываю его подбородок, медленно, замирая от страха, ощупываю его подбородок… Нет, хорек отделался сравнительно легко. Хотя разговаривать ему наверняка будет невесело.

Мысли мечутся внутри моей головы, сталкиваются и причиняют мне почти физическую боль. Малфой… Малфой????? Но… почему??? Как? Кто?

В эту самую секунду у меня из головы напрочь вылетела идея о том, что Малфой - подсадная утка. Более невероятный вариант трудно было придумать. Я поверил бы Малфою в самую последнюю на свете очередь, даже после Вольдеморта. Я никогда не стал бы слушать его рассказов о собственных несчастьях. Это мог понять любой дурак. Именно поэтому я понял, что Драко Малфой не может быть шпионом.

В беспамятстве окровавленный парень стонет. Машинально поддерживаю его голову, кладу ее на локоть искалеченной руки. Успокаивающе покачиваю. Ему больно, ему очень больно, и я это чувствую. И перед чужой болью отступает собственная - саднящая в перебитых лодыжках и сломанных ребрах, дергающая в ухе, тупая - в несуществующей кисти, ноющая - в отказывающих почках. Я обмакиваю разодранный рукав в жидкую грязь, струящуюся по стене, пытаюсь вытереть кровь с лица. Немного удается. И я разглядываю тонкие черты лица Драко Малфоя, провозгласившего себя наследником Салазара Слизерина, а сейчас валяющегося израненным в собственном подземелье. Узкий овал лица, аристократический нос и изящные губы. Даже гриффиндорцы, ненавидевшие все, что было связано с именем Малфой, признавали его красоту. Невилл… Мерлин, Невилл… Он один раз написал ему стихотворение. Глупое и неуклюжее, но полное любви и поэтому красивое. По его просьбе я переписал его без ошибок… Малфой прочитал его при всех и двинулся ко мне: "Твое творение, Финниган?" Я покачал головой. Малфой разорвал пергамент и глумливо прошипел: "Бездарная чушь… Плевать я на нее хотел!".

И вот этот красавец лежит у меня на руках. Движение - и я могу передавить ему горло. Я не делаю этого. Я вглядываюсь в его измученное лицо, вижу, как струйка окровавленной слюны стекает к подбородку… И в этот момент встречаю серебристый взгляд. Мерлин, никакие побои не смогли погасить сияние этого взгляда. Малфой глядит на меня и скрипит: "Финниган?"

- Да, это я, - торопливо шепчу я ему, продолжая вытирать его лицо. - Тихо, Малфой, тихо. Твое личико слегка попортили, тебе не стоит сейчас разговаривать. Не надо пока. Если можешь, просто кивай. Очень больно?

Малфой едва помедлил, прежде чем кивнуть.

- Кто тебя так? - и тут же спохватился, поняв, что на этот вопрос кивком ответить нельзя. Малфой начал тужиться, размыкая губы, но я немедленно прижал палец к его губам:

- Тихо! Тише-тише-тише… Не надо говорить. Я попробую угадать. Это Вольдеморт?

Отрицательный поворот головы.

- МакНейр? Драко опять мотает головой.

- Это… - я перечисляю по очереди всех Упивающихся, которые перебывали тут за последние дни. Всех тех, кто издевался надо мной, насиловал меня, втаптывал в грязь… Видимо, ему надоела моя недогадливость.

- Финниган, - его голос похож на карканье. Я вздрагиваю и чуть не роняю его голову. Он вцепляется в мою руку одной своей. Я вижу, что запястье второй из них сломано - оно вздулось и посинело. - Ты что, в самом деле не понимаешь? Это был мой отец.

- Отец? - я ошарашен. - Но… почему?

Он опять собирается отвечать, и я, спохватившись, пытаюсь ему помешать, но он отводит мою руку от своих губ.

- Глупый-глупый Финниган, разве это важно - почему? - слишком многословно шепчет он. Ему больно, щека дергается от болезненных усилий разговора. - Он отрекся от меня, и это все. У меня больше нет отца. Он сказал, что если я не с ним, то против него.

- Ты не с Упивающимися? - недоверчиво шепчу я.

- Нет!!! - в запале орет он, забывая о разбитом лице.. - Я не с этими ублюдками! Я не понимаю, зачем нужно уничтожать магглов… если их можно нормально использовать… Я спросил об этом отца… Ну, хорошо, я не один раз спросил его об этом. И вот, - Драко закашлялся, - я добился. Добился на свою голову. Мне сегодня официально сообщили, что считают меня недостойным наследником. И лишили права носить фамилию Малфой. Вот и все. Я… я очень плохо помню, как меня били. Финниган!!!Мерлин, меня избил родной отец!!! Он сказал, что я больше не его сын! И что я здесь сгнию! - мой товарищ по камере задыхается, начинает судорожно биться в моих руках. - Мне больно, Мерлин, как мне больно, я сейчас с ума сойду!!!

- Тихо, маленький, тихо, - шепчу я, вытирая обрывком рубашки грязь и кровь с его лица. - Всё будет хорошо. Сейчас боль пройдёт, успокойся, Драко, успокойся, родной.

Слёзы сами собой текут по моим щекам. Видимо, я потерял контроль ещё над одной функцией моего тела, кроме функции мочеиспускания. Мои слёзы падают на его лицо. И внезапно Драко открывает рот и языком слизывает мою слезу со своей щеки. Затем говорит хрипло и как будто неверяще:

- Финниган… Слушай… А ведь легче, в самом деле меньше болит… Слушай, а ты того… не феникс, случаем?

Резкая боль разрывает мою грудь. Это я так смеюсь. Я - смеюсь? Смех жутко звучит в этом подвале, но мне сейчас так нужно казаться сильным… И я держусь изо всех сил, ради Поттера, ради себя, ради Дина - и всех остальных слабаков мира

- Феникс? Мерлин! Драко, тебе нужно работать преподавателем предсказаний - ты попадаешь пальцем в небо десять раз из десяти. Если бы я был фениксом, я бы немедленно умер, чтобы спокойно воскреснуть в нормальном виде. Не быть похожим на сломанную игрушку… и со здоровыми ушами.

- Что у тебя… (я слышу давящийся звук)… с ушами?…

- Твоему отцу не понравилось то, что я слышу обоими ушами. Он просто проткнул мне перепонку.

Грязная рука вдруг очень нежно гладит мое ухо:

- Это?..

Догадаться, пожалуй, нетрудно - след кровавой струи до сих пор виден на шее. Мне до сих пор больно. Мне кажется, что звуки пытаются достучаться в искалеченное ухо, и что именно их попытки заставить себя услышать делают мне больно.

- Это. Правое. То, что находится ближе к палачу, - я пытаюсь язвительно улыбнуться, но гримаса выходит скорее жалобной. - Руки не хватает тоже правой. И ребра сломаны, кажется, с правой стороны. А вот ноги сломаны одинаково… Вот дрянь, они, наверное, срастутся криво… - я вру себе и ему. Я знаю, что они не успеют срастись - я эти самые ноги протяну гораздо раньше. По моим расчетам, неделя - это максимум, на что я могу рассчитывать. Слезы опять струятся по щекам, и Малфой вдруг прижимает меня к себе. Не потерять сознание от боли мне помогло только странное удовольствие, что рядом находится живой человек… а не очередная галлюцинация.

- Давай поговорим о чем-нибудь нейтральном… Что происходит сейчас в мире? - шепчет Малфой-младший, и я неожиданно для себя понимаю, что предпочитаю называть его по имени.

- Драко… Что именно тебя интересует?

- Наши… Наши однокурсники.

- Ну… Поттер в убежище… Что еще ты хочешь узнать? - нервно говорю я. Малфой оскорбляется:

- Ты что, думаешь, что мне нужно знать, где Поттер?

Его оскорбленный тон звучит смешно. Главным образом потому, что он невнятно произносит слова. Блин, представляю, как ему больно говорить…

- Нет, я вообще не думаю, что тебе интересно, что случилось с гриффиндорцами…

- Финниган, про слизеринцев можешь мне не рассказывать. Я и так вижу их практически каждый день. Но я всегда считал их недалекими придурками, думающими только о собственных амбициях. Вы, гриффиндорцы, всегда были мне интересны.

"Ни фига себе, вечер откровений! Чем еще порадует Малфой?"

- Хм… Ну хорошо, Поттер сейчас в убежище, Дамблдор его надежно туда запрятал, наверное, он сам и стал Хранителем тайны.

"Кстати, а почему он этого не сделал???" - нехорошая мыслишка заставляет меня поморщиться. Но мой измученный мозг отказывается сейчас обдумывать глобальные проблемы.

- …Гермиона с ним. Рон Уизли сейчас вместе со своей семьей. С тех пор как Фадж переметнулся к Вольдеморту, его папа стал главой Министерства магии.

Да уж, это не тайна за семью печатями, можно и рассказать.

- Рон стал аврором. Я его в последнее время почти не видел, так он занят. Я же к военным действиям практически никакого отношения не имел…

Что ж, я не под Веритасерумом, можно и приврать.

- Ну, до недавнего момента, конечно. Я ассистировал Хагриду. После того, как Вольдеморт умертвил всех сов, чтобы уничтожить нашу систему связи, мы решили приучать к обязанностям почтальонов других птиц и животных. Очень трудоемкая и кропотливая работа…

- А Дин Томас?… Он же был твоим лучшим другом… Где он?

Тут я постарался говорить как можно безразличнее:

- Дин? Он эмигрировал в какую-то азиатскую страну. Я точно не знаю, где он. Мы не поддерживаем связь. Дин женился на Сильвии Катчер, ты ее, наверное, не помнишь, она училась в Хаффлпафе на курс младше нас. Он сказал, что не может рисковать своей семьей и должен ее увезти. Сильвия была беременной. Сейчас уже, наверное, родила. Странно, как жизнь разбрасывает людей…

- А Лонгботтом? Наверное, тоже смотался куда-нибудь в Гренландию, где его никто не тронет в компании пингвинов?

И тут мне стало по-настоящему плохо. Я прошептал:

- Невилл… Мертв. Да, Невилл мертв, и я присутствовал при его убийстве. Знаешь, Малфой, а ведь никто на свете сейчас не знает, что он погиб.

Мне было страшно вспоминать. Да, это произошло недели две назад - когда меня захватили Упивающиеся. Я не соврал по поводу ассистирования Хагриду - мы действительно работали вместе. Только тема была несколько иная. Мы готовили новое оружие против Вольдеморта. Смертельно опасные гибриды василисков и мандрагор оказались весьма способными к обучению. Моего любимого монстрика я назвал Плевунчиком, и по ласковости он мог сравняться с кошкой. Но если бы мне кто-нибудь вздумал угрожать в его присутствии - этот маггл или маг был бы уничтожен, акустической, оптической или тепловой энергией. Смерть подопытных (нет, на людях мы не экспериментировали, упаси Мерлин) была поистине ужасной… В тот лес мы с Невиллом выбрались по указанию профессора Спраут. Она сказала, что там можно найти дикорастущие мандрагоры, а они нам были жизненно необходимы для пополнения нашего зловещего отряда. Там, в лесу, мы наткнулись на Упивающихся. Разведчик вышел на нас внезапно, и Невилл просто замер от испуга. Упивающийся среагировал сразу. Заклинание, произнесенное им, было не знакомо мне. Но действие его было кошмарным: Лонгботтом просто исчез. Несколько секунд его мерцающее отражение висело в воздухе, а потом словно лопнуло. Я не сомневался, что Невилл мертв. Я в ужасе направил палочку на Упивающегося, губы которого уже готовились произнести то же заклятие второй раз, и у меня первый раз в жизни получилась Авада кедавра. Прибежавшие Упивающиеся взяли меня в плен. Они и не знали, что со мной раньше был товарищ…

Очнувшись от кошмарных воспоминаний, я понял, что озвучил их Малфою. Однако тот никак не отреагировал на мой рассказ. У меня сложилось впечатление, что он все-таки соврал о своем интересе к гриффиндорцам. Судьба Невилла явно оставила его равнодушной.

- Слушай, - внезапно ожил Малфой, - а почему ты не эмигрировал? Говорят, что в Азии действительно люди живут в безопасности.

- А зачем мне безопасность? - осведомился я.

- Ну… - растерялся Малфой. - Ты бы сохранил жизнь…

- Малфой, ты же вроде бы умный парень, - недовольно сказал я. - На войне нельзя оставаться в нейтралитете. Тебя обязательно убьют - хотя бы из опасения, что ты перейдешь на другую сторону.

- Но ты же можешь все потерять…

- Я не знаю, что мне терять, - говорю я. - Мои родители умерли. Братьев и сестер нет. Дин… Мой единственный настоящий друг сейчас счастлив без меня. У него семья… А влюбиться я так по-настоящему и не успел. Было такое непонятное увлечение Гарри… Поттером, но он мне подробно объяснил, что Гермиона ему интереснее, чем маленький тощий мальчик. Я не стал возражать.

- О, - сказал Малфой. - Хочешь, я скажу тебе одну вещь, по поводу которой ты будешь смеяться, как ненормальный?

- А? - я вынужден был повернуться к нему здоровым ухом. - Я не понял…

Малфой продолжал, как будто все было в порядке:

- Ты умрешь от смеха. Я был в тебя влюблен. Просто безумно влюблен.

-Ха… - я затыкаюсь, не зная, что сказать. Влага в глазах прожигает следы на щеках. И я еще раз каркаю: Ха-ха-ха…

- Чего ты ржешь? - с обидой проскрипел Малфой. - Не веришь?

Я неуклюже отер со щеки выступившие слезы здоровой рукой:

- Малфой, мог бы придумать чего-нибудь поумнее… Хотя спасибо, я здесь еще ни разу так не веселился…

- Не веришь? Хочешь, расскажу, во что ты был одет на выпускном?

- Ну, это все помнят. После выходки Дамблдора я всем врезался в память.

- Ты был неотразим. К твоим глазам так идет кофейный цвет. Кофе с медом - очень экзотично. Выпускники всех четырех факультетов мечтали потанцевать с тобой. Если на свете существуют ангелы, то даже они бы выглядели уродливыми чудовищами по сравнению с тобой.

Я почувствовал, что краснею. Мерлин, я думал, что уже разучился краснеть. Упивающиеся трахали меня во все дырки, и сейчас Драко может видеть мое раненое тело в прорехи одежды, а я покраснел от комплимента… Малфой поднял свою руку, коротко простонав от неосторожного движения, взял меня за подбородок и притянул мое лицо к своему.

- У тебя глаза цвета меда, - прошептал он. - Глядя в них, думаешь о тепле и лете…

МакНейр хотел выжечь мне глаза. Щипцы, раскаленные докрасна, уже были у самых моих зрачков, когда старший Малфой остановил его:

- Нам могут понадобиться его глаза, если он запомнил место убежища только зрительно.

Тогда МакНейр с размаху ткнул раскаленным железом мне в соски, и я, взвизгнув, потерял сознание. Что ж, я сохранил глаза, пожертвовав сожженной грудью… Я молчал. Драко с еще большей обидой переспросил:

- Еще не веришь? Тогда слушай. Твоя кровать в спальне стояла справа от входа. Покрывало было рыжее, из верблюжьей шерсти. Над кроватью висел плакат сборной Ирландии. У тебя мелкий круглый почерк. Я думал, что ты мне написал стихотворение на день рождения, и чуть с ума не сошел от радости. Но это был всего лишь Лонгботтом… Твою сову звали Лаурой. Твоя мать писала тебе раз в два дня, ты прочитывал письмо сразу же, за завтраком. Твой отец писал тебе раз в неделю, его письма приносил ворон. Ты откладывал его послания, чтобы прочитать в одиночестве, но постоянно бросал взгляды на конверт. При этом ты слегка теребил нижнюю губу большим пальцем. Ты всегда так делаешь, когда волнуешься.

Тут я резко убрал большой палец от своих губ. Драко продолжал:

- Я решил, что твои родители в разводе, но потом оказалось, что твой отец - страховой агент Гринготтс, поэтому он редко бывает дома…

Мои родители. Когда я подумал о том, что мои родители, которые всегда старались держаться подальше от политики и всяких хитросплетений вокруг правления миром, оказались первыми жертвами Вольдемортовского переворота, мне опять стало трудно дышать. Все из-за меня, опять из-за меня, мне просто не повезло оказаться сверстником Гарри Поттера, учиться с ним на одном факультете, жить в одной спальне. Поэтому все Упивающиеся автоматически считали, что я кое-что знаю о личной жизни Поттера, а для них была важна любая мелочь. На самом деле я почти ничего не знаю, кроме того, что он сейчас с Гермионой в убежище. И что еще я готов отдать за него жизнь. Да, тотальная невезуха. Блин, как же больно плакать… Из-за собственных слишком шумных рыданий я едва разбираю малфоевский голос:

- Финниган!

Опять напрягаю слух:

- Что?..

Его дрожащая слабая рука гладит меня по щеке.

- Финниган… Симус… Знаешь, а я ведь до сих пор влюблен в тебя.

У меня такое чувство, будто МакНейр огрел меня кувалдой по голове. Я надеюсь, что мое единственное здоровое ухо просто не расслышало.

- Малфой, я совершенно не понимаю, что ты там бормочешь.

Его рука нежно притягивает меня за шею к своим губам, и он говорит растянуто-небрежно:

- Я люблю тебя, Симус Рори Финниган.

Если бы я мог двигаться, я бы немедленно метнулся в самый дальний угол подземелья. Как можно дальше от Малфоя, который в один миг стал для меня самым страшным существом на свете. Физические пытки, как оказалось, я мог выносить. Но он начинал терзать мою несчастную душу!!! Я не мог позволить себе такую роскошь, как любовь!

Но я оставался на месте и был в силах только бормотать: нет-нет-нет-нет…

- Симус, - жалобно прошептал мой прекрасный палач. - Я тебе настолько противен??? Или обстановочка для признания не слишком роскошная?..

У Малфоя, видимо, тоже сохранилось чувство юмора.

- Симус… Я мечтал сказать тебе об этом в другой ситуации. Представь себе тот уютный ресторан с кабинками на Диагон-аллее… Я бы заказал шампанское и твои любимые пирожные, я знаю, какие ты всегда покупал в "Сладком королевстве". Ты бы пришел в том костюме, в котором был на выпускном. И я бы встал перед тобой на одно колено и предложил тебе руку и сердце. И подарил бы тебе кольцо с бриллиантом. И ты сказал бы мне…

Я должен был прервать это уютное журчание и выбросить из головы уже возникшие там идиллические картины. Поэтому я резко прервал его:

- Нет!!!

И тут же пожалел о своей грубости, потому что на бледном обезображенном лице Малфоя отразилось отчаяние. Так, наверное, выглядит человек, глядящий на расстрельную команду.

- Нет?… Симус… нет??? Нет - и все??? Но почему, почему, я… Мерлин! Я же люблю тебя!!!

Похоже, у Малфоя-младшего первый раз в жизни что-то обломалось. Он, видимо, думал, что сразу же получит все желаемое… И он наверняка не думал, что это будет происходить вот так: в грязном сыром подземелье он будет объясняться в любви изуродованному дурно пахнущему мальчишке с обрубком правой руки. Мне стало жалко этого избалованного мальчика. Я опять обнял его.

- Малфой… Драко… Понимаешь, я скоро умру. Не стоит тебе признаваться в любви мертвецу.

- Дурачок, - неподражаемо проскрипел он. - Ничего с тобой не случится. Я теперь всегда буду с тобой. Я буду защищать тебя, малыш. Я еще никому не говорил о любви… Пожалуй, теперь мне придется приглядывать за тобой, чтобы ты не стал трепать всему миру, что Драко Малфой бывает таким слезливым…

- Я умру. Если я не скажу им, кто Хранитель тайны Поттера, они просто запытают меня до смерти. А если я скажу им, что это я, они тем более меня убьют.

Вот и все. Я произнес это признание. Причем сделал это спокойно - я был уверен в том, что могу сказать Малфою все, что угодно. А он, казалось, этого не расслышал. Уткнувшись лицом мне в плечо, он прошептал:

- Можно мне поцеловать тебя, Финниган? Пожалуйста. Я… я умоляю тебя. Ты так нужен мне…

Я был поражен. Драко Малфой просил меня! Не брал то, что ему нужно было, не ставил меня в известность о своих намерениях, он просил меня. И мое бедное глупое сердце сдалось. Я наклонил голову и тут же почувствовал, как чужие губы робко прикасаются к моим, таким шершавым, сухим… Таким неумелым губам. Черт, ведь это мой первый поцелуй. Я стал подстилкой Упивающихся и при этом ни разу не целовался. Но я быстро перестал думать об иронии судьбы, потому что Малфой раздвинул мои губы своими и захватил в плен мой язык. Ему больно двигать челюстью, я уверен, я словно физически ощущаю его страдания. Но он забывает об этом, чтобы поцеловать меня. Я не знаю, могу ли я ответить на поцелуй сына человека, который насиловал меня чаще других. Последний раз Малфой-старший даже не затруднил себя расстегиванием ширинки. Он просто запихнул в мою задницу свою руку в перчатке до упора, и я потерял сознание от жуткой боли меньше чем через минуту. Но сейчас это был не Люциус, это был Драко. Целуя меня, он закрыл глаза, и его лицо стало почти таким же прекрасным, как раньше. Тогда я тоже закрыл глаза…

Вскоре я почувствовал, что его губы переместились с моего рта на щеки, уши, шею. Драко зацеловывал мои плечи, мягко поглаживая руки. Как-то незаметно его тело оказалось поверх моего. Я чуть не вскрикнул - сломанное ребро опять дало о себе знать. Но он был нежен, очень нежен. Одна рука Малфоя взялась за мой воротник. Я в панике дернулся, но было поздно. Драко распахнул мою рубашку, вернее, то, что от нее осталось, на груди, и его глаза расширились. Кошмарное зрелище ожогов, покрытых струпьями засохшей крови, кого угодно могло привести в ужас. Сейчас Малфой грохнется в обморок. При этой мысли я закрыл глаза… и немедленно распахнул их - я почувствовал легкие поцелуи на своей груди. Драко поднял голову, в его глазах отчетливо читалось отчаяние.

- Скажи мне, Симус, - прошептал он. - Скажи мне… Ведь это не мой отец сделал?

- Нет, - усмехнулся я. - Для этого у него есть МакНейр, зачем ему себя утруждать? Твой отец только трахал меня.

- Он … что? - неверяще прошептал Драко. - Мой отец взял тебя?.. Он взял силой то, что я так долго пытался заслужить?

- Ну… - я все же пытался быть циничным, хотя этой напускной жесткости явно противоречили слезы, струящиеся по щекам сплошным потоком. - Зато в плане поцелуев ты у меня был первым.

Тут мой неожиданный сокамерник с силой прижал меня к себе:

- Не отдам, никому больше не отдам!

Я обнял его в ответ и тут почувствовал под его разорванной одеждой что-то неправильное. То, чего там точно не должно быть. Я провел рукой еще раз по его боку. Возможно, отсутствие кисти не дало мне сразу понять, что же я нащупал. Но потом до меня дошло. Меня охватил ледяной ужас. По внезапно застывшим глазам Малфоя я понял, что он тоже понял.

Он резко оттолкнул меня. Я подобрался и сразу же бросился на него, несмотря на безумную боль в сломанных лодыжках. Больше всего на свете я мечтал добраться до его тонкого горла и перегрызть его. Мне почти это удалось. Но Малфой быстро вытащил спрятанную под одеждой волшебную палочку и взмахнул ею. Меня отшвырнуло от него, и я приложился затылком о стену. Медленно сползая вниз, я прошептал с ненавистью:

- Ты тоже умрешь, ублюдок.

И поразился выражению боли на лице Драко. Но ведь его зверски избили, не так ли? Малфой-младший взмахнул палочкой еще раз - и мою голову мотнуло вперед. Я не понял, что он сотворил со мной, я пристально следил за ним. Еще один взмах - и в подземелье распахивается дверь. Малфой-старший, ворвавшись, подхватывает своего сына под руки:

- Драко! Почему ты так долго? Я уже начал беспокоиться. Тебе удалось узнать, кто Хранитель тайны?

- Конечно, отец, - говорит ненавистный голос. - Как ты мог во мне сомневаться?

- Отлично! Нам нужно без промедления отправиться на доклад к Лорду. Также необходимо придать тебе надлежащий вид. Я не собираюсь извиняться за то, что пришлось тебя слегка покалечить. Как ты понимаешь, это было для твоего же блага. Нужна была наглядность, чтобы этот щенок поверил. Лорд теперь щедро вознаградит тебя.

Еще раз ловлю взгляд Малфоя. Ну что ж, посмотри на идиота, которому осталось жить несколько минут… Но перед тем, как потерять сознание, я слышу его далёкий голос:

- Представь себе, папа, они выбрали Хранителем тайны этого недоумка Лонгботтома! Вот бы уж никто никогда не подумал, правда? Думаю, если этого толстого увальня припугнуть, он сразу все тайны сдаст! А этот мешок с костями лучше выкиньте за ворота, чтобы не вонял здесь! Он всё равно теперь даже палочку взять не сможет!… Пусть сгниет заживо, если у него не хватит сил даже самому прервать свою бесполезную жизнь

Я в изнеможении закрываю глаза, когда раздается ответ Малфоя-старшего:

- Если ты так хочешь, сын… Не нужно утруждать себя мыслями об этом мальчишке. Необходимо немедленно начать поиски Лонгботтома

Проваливаясь в темноту, я внезапно понимаю смысл второго взмаха палочки Драко: его разговор с отцом я слышал обоими ушами.